Каждый час ранит, последний убивает. Карин Жибель

того как Шарандон вбил мне в руку гвоздь, других наказаний не последовало, так, несколько пощечин.

      Но пощечины – это ерунда.

      Надо сказать, что я себя вела хорошо, вопросов больше не задавала, была вежливой.

      Ниже травы тише воды.

      А страшно все равно. Потому что я что-то в себе чувствую. Какой-то яд, он дремлет в моих жилах. То, что я чувствую по отношению к Шарандону, моя ярость, – это яд, который медленно распространяется у меня в голове, в теле. И иногда мне ужасно хочется, чтобы этот яд выплеснулся наружу.

      Я читала книгу про вулканы… Мне кажется, что у меня внутри бурлит раскаленная лава и что она при первой же возможности вырвется из меня. Кажется, что меня разорвет и что я убью всех, кто меня окружает.

      Я знаю, что не должна, знаю. К тому же и Сефана в последнее время не так строга со мной. После того как я приготовила ей чаю, кажется, она начинает меня чуть-чуть любить. Самую малость, но портить и эту малость не следует.

      Не сейчас…

      31

      Домой Габриэль вернулся в полдень. Снег прекратился. Когда он закончил рыть могилу своей будущей жертве, то прошелся по лесу.

      Необходимая передышка перед неминуемым.

      Пока он шел среди голых каштанов, а потом – черных сосен, он говорил с Ланой. После ее смерти это часто с ним случалось.

      Восемь долгих лет.

      Он описал ей незнакомку, теплыми словами, с улыбкой.

      Габриэль взял в конюшне пластиковый мешок и принес в дом. Тщательно вымыл руки в кухне и затем просмотрел полученные мейлы.

      Он не торопился к незнакомке.

      Не торопился увидеть ее в последний раз.

      Он выкурил сигарету и решился.

      Войдя в комнату, он увидел, что она спит. Что было, в общем, и к лучшему. Она ничего не поймет или почти ничего.

      Он не хотел ее уродовать, но аккуратного способа убить кого-нибудь он не знал.

      А знал он их не мало.

      Он взял с кресла большую подушку и приблизился к кровати. Он еще раз посмотрел на девушку. Она стала дышать ровно и казалась отдохнувшей.

      – Прости, милая. Пришло время прощаться…

      Он взял подушку обеими руками и прижал к лицу незнакомки. Через несколько секунд она начала сопротивляться, и Габриэль надавил на подушку сильнее.

      – Смирись, – сказал он. – Прошу тебя, смирись…

      32

      Воскресенье, семь утра. Тама встает.

      По воскресеньям она может поспать подольше, потому что не нужно рано готовить завтрак. Даже Вадим еще спит.

      Тама этим пользуется, чтобы помыться. Она идет в кухню и прикрывает дверь, чтобы никого не разбудить. Затем раздевается и намыливает тело. Сефана купила ей новое мыло. Не такое, как обычно; это мыло приятно пахнет и хорошо пенится. Еще Сефана отдала ей полупустой флакон одеколона, и Тама ужасно обрадовалась.

      Она намыливает тело, используя банную рукавичку, потом переходит к интимной гигиене и заканчивает мытьем ног. Затем она тщательно вытирается. В этот момент она замечает, что дверь кухни приоткрыта.

      В проеме стоит Шарандон,