А собаку я возьму себе. Алисия Хименес Бартлетт

мне об этом не рассказывал, правда. Он был очень скрытный и, даже выпив пару рюмок, язык особо не распускал. Помню только, что он мне говорил: «На этой неделе я должен передать пару собак», и все.

      – Полагаешь, собаки были краденые?

      – Да, я всегда так думал, но мне и в голову не приходило спросить его об этом – он был очень вспыльчивый.

      Я немного помолчала. Гарсон все еще тяжело дышал после вспышки.

      – Он когда-нибудь называл при тебе имя того, кому передавал этих собак?

      Сальвадор Вега опустил глаза. Я постаралась найти наиболее убедительный тон:

      – Подумай хорошенько, ведь речь идет об убийстве. Если ты говоришь правду и всего лишь выпивал с ним по рюмке время от времени, то тогда должен выложить все, что о нем знаешь. Если же ты что-нибудь по глупости утаишь, это может быть поставлено тебе в вину.

      Он часто закивал головой в знак согласия.

      – Однажды он сказал, что отвозит собак в клинику для какого-то своего дружка, который там преподает.

      – На медицинский факультет?

      – Ну да.

      – Для опытов?

      – Этого я не знаю.

      – Это все, что тебе известно?

      – Богом клянусь! Мне всегда казалось забавным, что он занимается собаками, и как-то раз я его спросил об этом, но он о себе ничего не рассказывал, совсем ничего.

      Гарсон не выдержал:

      – Неудивительно, что это казалось тебе забавным: его торговля собаками – просто смехота одна! Ну и занятие!

      И тут впервые запуганный им человечек ответил с вызовом и достоинством:

      – Каждый устраивается в жизни как может, и я не понимаю, почему это кажется вам таким странным. Я делаю гипсовые фигурки, он доставал собак. Не все могут стать нотариусами.

      Любопытно, что верхнюю ступень в профессиональной иерархии у этого люмпена занимали нотариусы. Не банкиры, не фабриканты, а именно нотариусы.

      – Как по-твоему, кто мог убить его?

      – Честно, не знаю.

      – Хорошо, – вздохнула я.

      Мы отправили его домой в сопровождении двух наших сотрудников, чтобы они произвели у него обыск. Он сказал, что нам нет нужды получать соответствующую санкцию от судьи, поскольку хочет, чтобы мы как можно быстрее убедились в его невиновности. Гарсон выглядел как шекспировский актер, только что сыгравший Отелло, – измученным и возбужденным. Зверский голод, который он, видимо, испытывал, придавал ему грозный облик.

      – Вы верите в эти байки про собак? – спросил он.

      – Мне не остается ничего другого. Пусть проверят его по картотеке. Приставьте к нему на недельку кого-нибудь, и чтобы глаз с него не спускал. А наш человек в баре «Фонтан» пусть остается там еще на неделю и следит за контактами и телефонными звонками хозяина. Сходите завтра туда сами и поговорите с ним. Интересно, подтвердит ли хозяин слова этого типа насчет бесед о футболе с Лусеной. Если он снова не захочет с нами сотрудничать, скажите ему, что мы знаем о его знакомстве с Лусеной, которое он скрыл, и можем официально привлечь