II. Аннеска. Поветрие

вновь взял меня за руку знакомой мертвой хваткой. Едва переставшие кровоточить раны открылись вновь и, должно быть, в этом тоже был некий символ, так же неведомый мне.

      X

      Проводник вел меня хитроумным маршрутом меж кривых стен деревенских лачуг. Хотя все поселение насчитывало не более полутора десятков построек, хаотично разбросанных на практически одинаковом расстоянии друг от друга, наше шествие затянулось. Мой поводырь то и дело кружил вокруг одной и той же постройки несколько раз, чем глубоко изумлял и настораживал меня. Я страшилась спросить, в чем причина сих действий, ибо уже начала привыкать к странностям, что происходили со мной буквально на каждом шагу.

      Замысловато петляя между построек, мы не встретили ни единой живой души, кроме одной старой женщины. Перед ней стоял огромный чугунный котел, в котором кипело варево, смутно напоминающее своим ароматом ячменное пиво. Она отдавалась своему делу столь самозабвенно, что наше появление не произвело на нее никакого впечатления.

      Наконец мы прибыли к огромной кованой двери одного из строений. Из всех прочих оно выделялось своей основательностью и добротной каменной кладкой. Хотя крыша жилища была так же, как и у остальных домов, укрыта соломой, она выглядела значительно свежее, будто бы ее постелили только намедни. Не оставалось сомнений в том, что за зданием тщательно следили, несмотря на разруху вокруг. Это сильно бросалось в глаза.

      Внутреннее убранство помещения также показалось мне необычным. Весь дом состоял из одной длинной залы, в конце которой расположилась большая дубовая лестница. В ясный день здесь вероятно было достаточно дневного света, ибо в каждой из стен находилось по равному количеству весьма широких оконных проемов. Сейчас же рядом с каждым из них висело по свече на медном подсвечнике, отчего интерьер наполнялся теплом и мог согреть любого уставшего после долгой дороги путника.

      Посреди залы стоял широкий стол, уставленный простой деревянной посудой. Множество людей сидело за ним, но их силуэты были пугающе неживыми. Похоже, мертвенность сущего настигла меня и здесь: сколь ни пыталась я, мне не удалось заметить у присутствующих ни единого движения, услышать от них ни единого слова, сказанного как друг другу, так и мне. Да и в целом мое появление пред ними не произвело никакого впечатления. Ни на кого.

      Прошло некоторое время, прежде чем проводник подвел меня к столу и, указав на грубый табурет, предложил мне сесть. Я приняла его предложение, а далее в воздухе повисло затяжное молчание, ибо никто из находящихся рядом по-прежнему не замечал ни меня, ни чего бы то ни было вообще. Все это продолжалось так долго, что мне показалось, будто бы я очутилась вблизи берегов Стикса, ожидая паромщика, который проводил бы меня в обитель мертвых. Это единственная аналогия, которой я могла бы описать происходящее вокруг в тот момент.

      – Да сохранит Бог душу этой девы – Спасительницы усопших! – проговорил вдруг ледяным тоном некий человек по правую руку от меня. Его длинные волосы были заплетены