II. Аннеска. Поветрие

листвы, среди которых сторожевыми башнями вздымались витиеватые корни деревьев. Именно там располагалась хижина отшельника. Ее вид соответствовал форме окружности, а стены были сооружены из древесных прутьев и глины. Крыша пристанища состояла из лесного хвороста, усыпанного листвой. Помимо этого, в кровле, как оказалось, было сооружено отверстие, из которого надлежало исходить испарениям, рожденным очагом, располагающимся в недрах постройки…

      Я буду честна, если замечу, что это место имело необыкновенную атмосферу: атмосферу безмятежности и необычного спокойствия. Мои опасения, связанные с моей собственной жизнью или же неверностью моих решений, сразу же обратились в прах – подобно тому, как у воинов исчезает страх, когда они видят высоко поднятое в небеса знамя своей почти побежденной армии и находят в себе новые силы к сопротивлению.

      Едва переступив порог, я услышала шорох у правой стороны хижины и, устремив взор туда, узрела белоснежного волка, чья шерсть была глаже шелка и роскошнее самого искусного гобелена, что висят в тронных залах монархов, правивших городами давно павших империй. Животное молча смотрело на меня странным взглядом, в котором, однако, я заметила своеобразное дружелюбие. Затем оно медленно поднялось и неспешно прошествовало прочь.

      Я не смогла отказать себе в удовольствии внимательно изучить убранство хижины. Оставалось только дивиться тому, как много настенных полок могло вмещать столь небольшое пространство. Чего только не было на них – от различной утвари, необходимой в хозяйстве, до загадочных разноцветных фигур и статуэток, которые христиане именуют не иначе как идолами. Казалось, что от сих изваяний – изображающих различных чудовищ, порой многоруких, а иногда и крылатых – исходила некая энергия, и я не ведала, как к ней относиться.

      Пол пристанища был всецело земляной. Он так же был укрыт вездесущими сухими листьями, слои которых образовали такую плотность, что походили на причудливый ковер. Можно упомянуть и об очаге, возведенном посередине сооружения, границы которого были аккуратно выложены небольшими камнями. Сердце сего пространства источало живительный жар, а едва видимый дым, рождавшийся в его недрах, уходил прочь в отверстие кровли.

      В противоположном от меня углу располагалось подобие стола. Его столешница, опирающаяся на небольшие искривленные ножки, едва достигала уровня колен. Поэтому рядом не было ни стула, ни лавки – у стола надлежало прилечь на невзрачное ложе, укрытое соломенной подстилкой, приняв позу подобную той, что принимали древние за трапезой… К слову на столе уже стояли два блюда с рыбной похлебкой, лежали ломти свежего хлеба и два красных яблока. Стоило лишь посмотреть на них, как чувство голода усилилось многократно. Сомнений не было – этот человек действительно ждал меня.

      – Надеюсь, вас не огорчит моя скромная трапеза, – задумчиво проговорил хозяин хижины, прошествовав к одной из настенных полок с бронзовыми крючками, дабы повесить на него свое просторное