Виннету. Сын вождя. Карл Май

если они только появятся здесь…

      Дальше слушать я не стал, а отошел чуть назад, продрался сквозь кусты и появился перед троицей с другой стороны. Охотники не должны были знать, что я в курсе их разговора, не предназначенного для моих ушей.

      Вскоре развели костер, возле которого воткнули в землю две толстые рогатки. На них положили крепкий прямой сук, он нам послужит вертелом. Трое вестменов насадили на него окорок, после чего Сэм взял остальную работу на себя, принявшись с усердием знатока вращать палку. Больше всего меня забавляло его по-детски радостное выражение лица.

      Когда остальные вернулись в лагерь, они тут же последовали нашему примеру и разожгли костер. Однако у них все обошлось не столь мирно, как у нас. Мяса они привезли немало, но каждый стремился жарить отдельно для себя и при этом многим просто не хватило места. В конце концов им пришлось съесть свои порции полусырыми.

      Самый лучший кусок – фунта эдак на три – действительно достался мне, и я съел его целиком. Любой посчитал бы меня обжорой, хотя я всегда ел меньше других, находившихся в моем положении. Тому, кто сам не испытал подобной жизни, трудно представить, сколько мяса может или даже должен потреблять вестмен.

      Во время еды вестмены живо принялись обсуждать подробности нашей охоты. Из разговоров выяснилось, что, увидев убитых бизонов, они несколько изменили мнение обо мне и моей «глупости».

      Следующим утром я почти уже взялся за работу, как вдруг заявился Сэм и сказал:

      – Оставьте ваши инструменты в покое, сэр! Сегодня будет кое-что получше.

      – О чем вы?

      – Скоро узнаете… Седлайте жеребца – сейчас же едем!

      – Прогуляться? А работа?

      – Тьфу! Вы еще не натрудились? Думаю, что к обеду вернемся. Тогда можете измерять и вычислять, сколько душе угодно!

      Я предупредил Банкрофта, после чего мы отправились в путь. Всю дорогу Сэм вел себя как-то очень странно, а я, естественно, молчал о том, что уже знаю его намерение. Мы ехали по уже знакомой нам дороге, пока не достигли долины, имевшей четыре английские мили в длину и две в ширину. Со всех сторон ее окружали поросшие лесом холмы, а посередине бежал широкий ручей, питающий влагой буйно разросшуюся траву. С севера сюда можно было попасть только через узкий проход между двумя вершинами, а на юге прерия переходила в долину, по которой мы сюда и приехали.

      Когда мы прибыли на место, Сэм Хокенс окинул равнину изучающим взглядом и направил коня дальше, вверх по ручью. Вдруг он резко осадил животное, спешился и, перескочив через ручей, стал тщательно осматривать примятую траву. Через несколько минут он молча снова вскочил в седло и двинулся дальше, но уже не на север, а под прямым углом на запад, так что вскоре мы оказались в западной части долины. Здесь Сэм слез с коня и, стреножив его, пустил пастись. С момента обнаружения следа вестмен не промолвил ни слова, но на его бородатом лице, словно луч солнца, блеснула улыбка явного удовлетворения. Только теперь охотник обратился ко мне:

      – Слезайте, сэр, и хорошенько привяжите своего чалого! Подождем здесь.

      – Но зачем же крепко его