Нашествие. Юлия Яковлева

и бросилась наперерез: – Этот портплед дайте мне! – перехватила из рук лакея.

      Тот вдруг не пустил. Посмотрел прямо в глаза. Прожёг нутро насквозь. Оценил. Усмехнулся в лицо. Разжал пальцы. Горничная не сразу нашлась. А когда нашлась, лакей уже прошествовал мимо – важный, как персидский царь. Анфиса глядела ему вслед. Нянька меленько кивала позади:

      – Анфиса Пална, Анфиса Пална… Так тебе вот постелили на антресолях.

      Та обдала презрением поверх старухиного темени. Подхватила саквояж, портплед:

      – Где спальня её сиятельства?

      Староста Влас потоптался. Помял в руках бумаги. Шумно выпустил воздух вдоль пегой бороды. Мари подняла голову.

      – Изволите в кабинет пройти, ваше сиятельство?

      – Прошу, Влас. Присядь. Сюда.

      Она указала на кресло напротив ломберного стола.

      – Показывай. Рассказывай.

      С мрачным торжеством Влас принялся раскладывать бумаги на зелёном сукне, поясняя каждый счёт.

      – Изволите видеть, ваше сиятельство, – смачно заключил он.

      Несколько мгновений Мари молчала. Родители жили не по средствам, тратили больше, чем имели дохода с имений. Потом, чтобы заткнуть дыры, продавали кусочки имений, тем самым уменьшали будущий доход, в результате новые дыры были шире прежних, чтобы заткнуть их, продавали ещё больше, тем самым ещё урезая будущие доходы… Она подозревала, что дела родителей не блестящи. Но что они плохи и расстроены настолько, не могла и предположить.

      «Алёша… Долги… Оленька… А теперь ещё и это».

      Хотелось провалиться, испариться, улетучиться. Уснуть прямо сейчас – и проснуться, когда всё как-то развяжется. Само. Она прикрыла глаза. Само ничего никогда не развязывается. Никогда.

      – Ваше сиятельство. Какие будут распоряжения? – почтительно, но с мстительным удовольствием напомнил о себе староста Влас.

      Только когда в дверях показалась её горничная, напомнила, что пора причёсываться и одеваться к вечеру, Мари протянула старосте руку и отдала последние распоряжения. На сегодня.

      Но далеко не последние, это ей было ясно. Она медленно поднималась по лестнице, чувствуя бессмысленную усталость человека, который весь день вычерпывал болото чайной ложкой.

      – Ваше сиятельство.

      Мари посмотрела вниз. Красивый высокий лакей – давешний «персидский царь» – глядел на неё почтительно, но от взгляда его ей отчего-то стало не по себе.

      – Чего тебе, Яков?

      – Тут Василий-мужик нижайше просят вашу милость.

      – Что ему надобно?

      Горничная вышла ей навстречу:

      – Всё готово, ваше сиятельство.

      – Показать вам что-то. Дело обсудить, – ответил снизу лакей Яков.

      Горничная при звуках его голоса вдруг покраснела.

      Мари обернулась на лакея.

      Гримаса выражала его большие сомнения в том, что у крепостного мужика есть что показать барыне.

      – Что показать?

      Яков презрительно заметил:

      – Не имею чести быть осведомлённым, ваше сиятельство.

      «Василий и его идея», – вспомнила Мари. Сил не было