Улица Светлячков. Кристин Ханна

она за человек, не определяет, что за человек ты. Ты можешь решать сама за себя. И стыдиться тут нечего. Ты, главное, разрешай себе мечтать, Талли. – Она взглянула в гостиную через распахнутую дверь. – Вот как Джин Энерсен из новостей. Женщина, которая добилась такого успеха в жизни, уж точно знает, как получить все, чего хочешь.

      – Но как понять, чего я хочу?

      – Ты просто живи с открытым сердцем и поступай как надо. После школы отправляйся в колледж. И доверяй своим друзьям.

      – Кейт я доверяю.

      – Значит, расскажешь ей правду?

      – А можно я просто вам пообещаю…

      – Кто-то из нас двоих ей расскажет, Талли. Надеюсь, что все-таки ты.

      Талли сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Как можно рассказать Кейт правду? Все ее инстинкты восставали против этого шага, но выбора не было – она хотела, чтобы миссис Маларки ей гордилась.

      – Ладно.

      – Отлично. Тогда увидимся завтра за ужином. Приходи в пять. Это твой шанс начать с чистого листа.

      Тем вечером Талли переодевалась раза четыре, пытаясь подобрать идеально подходящий к случаю наряд. Когда она наконец собралась, время уже настолько поджимало, что пришлось бежать бегом – через дорогу и вверх по пригорку.

      Дверь открыла мама Кейт. На ней были фиолетовые брюки клеш из габардина и полосатый свитер с треугольным вырезом и широченными рукавами. Улыбнувшись, она сказала:

      – Предупреждаю, у нас тут гвалт и сумбур.

      – Обожаю гвалт и сумбур, – ответила Талли.

      – Значит, впишешься без труда.

      Обняв Талли за плечи, она отвела ее в гостиную, где на зеленом мохнатом ковролине среди бежевых стен стояли вишнево-красный диван и уютное черное кресло. Иисусу в золоченой рамке, висевшему на стене, составлял компанию лишь Элвис, а вот на телевизоре громоздились десятки семейных снимков. Талли тут же вспомнился телевизор в собственном доме, заставленный пепельницами, заваленный пачками сигарет – и без единой фотографии.

      – Бад, – обратилась миссис Маларки к крупному темноволосому мужчине, сидевшему в кресле. – Это Талли Харт, наша соседка.

      Мистер Маларки поставил свой стакан на столик и улыбнулся ей.

      – Так-так, значит, это о тебе мы столько слышали? Рады, что ты зашла, Талли.

      – И я рада.

      Миссис Маларки похлопала ее по плечу.

      – Ужинать будем в шесть. Кейти у себя наверху, дверь возле лестницы. Вам двоим, девочки, наверняка есть о чем поболтать.

      Талли поняла намек и лишь кивнула, не сумев совладать с голосом. Оказавшись в этом уютном доме, наполненном ароматами готовки, рядом с лучшей мамой на свете, она вдруг осознала, что не сможет со всем этим расстаться, что не вынесет, если ей здесь перестанут быть рады.

      – Я больше никогда ей не совру, – пообещала она.

      – Молодец. А теперь иди.

      Напутственно улыбнувшись ей, миссис Маларки вернулась в гостиную.

      Мистер Маларки обнял жену, притянул ее к себе и усадил в кресло. Они тут же склонили головы, прижались друг к другу.

      Талли,