Хроники Януса. Сергей Сиверс

нас от животных?

      – Похоже на то.

      –А считаешь ли ты, что высшей природе свойственны рассудительность и справедливость?

      – Считаю.

      – Следовательно, мудрость, будучи целью познания, является благом?

      – Получается, что так.

      Вот они, сократовские приёмы. Грек владел ими как Ахиллес копьём.

      – Теперь ответь, – сказал Деметрион, – свойственна ли мудрость лишь зрелому уму?

      – Само собой.

      – Почему?

      – Это следует из того, что я сказал выше. Это соединение знания и опыта. Знание требует сил ума, а опыт – протяжённости лет. Мудрость всегда приходит с годами. Знание из книг, как бы оно велико не было, будет неполным, если не будет проверено жизнью.

      – Совершенно верно, – согласился он. – Стало быть, ребёнок никогда не может называться мудрым?

      – Естественно… если он только не дитя богов, – добавил я с усмешкой.

      – Хорошо. Теперь перейдём чуть ближе к ответу. Скажи, может ли мудрость оправдывать насилие. Насилие ради насилия и насилие ради цели?

      Я призадумался.

      – Насилие ради насилия – мм-м…нет, ни в коем случае. Насилие ради цели…Это зависит от самой цели – благой или дурной. Например, насилие врача, который отсекает гниющую ногу, чтобы избежать заражения всего тела. Или насилие над врагом, замыслившим зло, чтобы предотвратить ещё большее зло…

      Сказав это, я невольно подумал о том, что я делаю по долгу службы. Подозреваю, он тоже подумал об этом.

      – Замечательно, – произнёс Деметрион. – Но если мудрость приходит с годами, может ли тогда ребёнок осознать справедливость необходимого насилия?

      – Не может. Задача взрослых показать ему это.

      – Как взрослый может это показать?

      – Разными путями.

      – Например?

      – Сказать, что такова жизнь. Сказать, что так нужно для выживания. Сказать, что такие законы установила природа.

      – То есть, не объяснять?

      – То есть, не объяснять. До поры.

      – До какой поры?

      Я усмехнулся.

      – Ты знаешь до какой, философ.

      – Именно. Ты не поведёшь маленького сына, час назад игравшего с ягнёнком, на бойню, лицезреть как этому ягнёнку отрежут голову. Это не для детских глаз. Именно до поры.

      Я опять усмехнулся.

      – Но, видишь ли, есть и те, кто специально водит детей на казни и велят им смотреть как палач насаживает вражеские головы на колья. Так растят воинов.

      – Конечно. Варвары, немногим отличные от животных. Но такие почитают исчадий ада, а не богов.

      Я вздохнул и посмотрел ему в глаза.

      – Хорошо, для тех, кто почитает богов. Скажи, как, по-твоему, вырастить настоящего воина?

      – Я не знаю как. Знаю лишь, что воинами бывают не те, кто этому учится, а кто становится по необходимости. Как и знаю, что лицезрение жестокостей не сделает ребёнка храбрее.

      Я кое-что припомнил…

      – Год назад я слышал историю о мальчике двенадцати лет, которого славили как героя. Было это на севере.