Хроники Януса. Сергей Сиверс

щёки, а карие умные глаза из-под густых бровей, спокойный мягкий голос и умение слушать собеседника – безусловно располагали с первых минут к общению. Он и был философом.

      Деметрион приехал в Рим примерно двадцать с небольшим лет тому назад. Сам он родился в Смирне, там же увлёкся учением Платона. В девятнадцать он покинул родной дом и отправился в Афины, чтобы учиться в Академии. Там в течение пяти лет он слушал лекции Аркесилая. Однако финансовое положение его отца, состоятельного торговца, ухудшилось, и Деметрион перестал получать деньги на оплату учёбы и своё содержание. Предоставленный сам себе, он не знал, что делать, пока случайно не встретил Клодия Маката, римского богача, который приехал в Афины, чтобы подыскать учителя для своих двух чад. Так Деметрион получил работу литтератора (так у нас зовут частного учителя) с неплохим жалованием.

      В течение пятнадцати лет в Риме качестве литтератора, он учительствовал сначала в доме Mаката, затем у Ливия Друза, затем в других домах, стяжав себе на этом поприще имя хорошего педагога и заработав деньги. После чего решил открыть собственную школу. Для своей цели ему удалось найти попечителей и заинтересовать префектуру. Так был основан Paedagogium на Палатине. Под него курия распорядился отдать недостроенный храм в честь Латоны. Здание это реконструировали: удлинили и сделали двухэтажным, затем огородили стеной с воротами. Вскоре в его Педагогиуме появились первые ученики.

      В числе попечителей его школы состоял и я. Раньше я обучал здесь своего старшего сына Квинта, но затем, по настоянию Деметриона, перевёл его в школу другого грека – Поликарпа, где детям склонным к искусствам и риторике давали возможность больше раскрыть себя.

      Все дети были разделены на три группы: младшую – от шести до восьми; среднюю – от восьми до одиннадцати, и старшую – от одиннадцати до пятнадцати. Плата за обучение была высокой. Я платил около тысячи сестерциев в год за обучение сына, при том, что годовое жалование центуриона нашей армии составляло полторы тысячи. Плата же за учебу с полным пансионом (ибо здесь проживали и питались двадцать с небольшим учеников из других мест Италии) как раз достигала жалования центуриона. Кто-то найдет эту плату за обучение детей непомерной. Но в эту сумму было заложена оплата педагогов, которых Деметриону удалось выманить из Аттики: грамматика и ритора Алкмеона, Эвфидема – математика и геометра, и географа Пелагия. Сам же Деметрион преподавал историю и греческий. Кроме них были здесь и другие учителя ниже рангом, но не менее усердные и достойные. Помимо них, было несколько уборщиков из рабов и свободных, два повара и трое из прочей прислуги.

      Первый выпуск был пробным камнем. Но уже он дал свои плоды: знания детей оказались столь глубоки и обширны, что многие молодые люди, учившиеся в Греции, были посрамлены, когда дети намного младше их оказывались на голову выше едва ли не в каждой дисциплине. После этого у Деметриона уже не было недостатка в учениках.

      Всякий раз, когда мы общались, наша беседа, пусть даже самая короткая, оставляла много пищи для размышлений. Во-первых,