Солдат великой войны. Марк Хелприн

Масштаб мог меняться, но характер этих радостей и горестей – нет. Николо ожидал, догадался Алессандро, что этот пеший поход станет в общий ряд сложностей жизни. А почему бы и нет? Несмотря на разнообразие впечатлений, личный опыт раз двадцать показывает четырнадцатилетнему подростку, что жизнь ошеломительная и сложная, и только он, этот опыт, является великой силой, которая движет его вперед и придает энергию, которая потребуется ему до конца жизни, и обеспечивает необходимую стойкость к ударам судьбы, к которым приводит юношеская глупость и неумеренность. Николо бежал бы за автобусом не только до Ачерето, но, если бы не догнал его там, до Ланчиаты, а, возможно, и до Сант-Анджело. Он полагал, что мир совершенно однороден.

      Николо бы горько разочаровали промедления и затруднения, но Алессандро научился любить их, пожалуй, даже сильнее, чем любил быстроту и легкость. Ему казалось, что первые не так уж далеко отстоят от вторых, более того, они заключили тайный союз и пожимают друг другу руки под столом.

      Николо еще не мог знать всего этого и, скорее всего, тревожился бы все сильнее по мере того, как дорога становилась темнее и круче. Алессандро не нравилось, что они отправились в путь, окруженные таким великолепием: чуть покачивающимися деревьями, напоминающими океанские волны, яркими в предвечернем освещении цветами, когда садящееся солнце превратило восток в лишенное тени совершенство ровно пульсирующего света, легкой дымкой, какая появляется с приближением вечера, сухой и обещающей прохладу пшеницей, которую ветер шевелил медленно, будто корабль в арктических водах, нахлынувшими воспоминаниями, вызванными этой красотой, звенящей и поющей, пока внезапно во всем своем исступленном множестве не растворились в невероятно ярком свете, смотреть на который было уже просто невозможно.

      Николо понятия не имел, что все не так уж и хорошо. Он не ожидал ничего, кроме прекрасной погоды, ровной дороги, солнца, бившего в спины. Его удивляло молчание Алессандро, он с самого начала предполагал, что дорога будет устлана словами, раз уж старик вышел из автобуса ради него. Да и с первых фраз он разжег любопытство Николо, упомянув про поход по ледяным полям. А старики, хотя и перескакивают с одного на другое, да и капризны, иногда рассказывают отличные истории. И этот, с гривой роскошных седых волос, в отлично сшитом костюме, с тонкой бамбуковой тростью и благородной осанкой, какую Николо видел только… ладно, никогда не видел… несомненно, мог бы много чего рассказать.

      Ему хотелось, чтобы Алессандро говорил без остановки и потчевал его историями, которые произошли до его появления на свет. Он бы слушал с живым интересом, и не потому, что представлял себе, о чем старик будет вещать. Наоборот, он понятия не имел, что можно услышать от этого человека, который хромал рядом с ним по дороге в Сант-Анджело и Монте-Прато.

      Николо и не подозревал, что Алессандро знал, чего именно ждет от него молодой человек, и (до того, как Николо каким-то образом намекнул на свои пожелания) счел эти ожидания оскорбительными.

      В