Крылья нетопыря. Часть I. Сон разума. Павел Беляев

словно готовился войти в клетку с тиграми. Он неосознанно потирал шрам между указательным и большим пальцем левой руки в виде буквы V. Мгновение прошло, и ересиарх переступил порог.

      По периметру всей пыточной, надвинув островерхие капюшоны на лица, стояли рытники. На полу между дробящим стулом, на котором вчера сидел Азарь, и столом Синода была начерчена классическая пятилучевая пентаграмма в круге из неизвестных Азарю символов. Похожие знаки покрывали и стены пыточной, а на сводчатом потолке за ночь успели начертить ещё несколько пентаграмм посложнее.

      Азарь распахнул руки и воскликнул:

      – Доброго утречка, господа! Элестар! Илия! Не смотри на меня так, негодяй, я знаю все твои мысли, – называя их, ересиарх кланялся персонально. – И ещё десять мужиков, которых я не запомнил… Ах, да! Ты, кажется, Захария! И вы, друзья! – он обращался к спекулаторам и рытникам. – Здравствуйте все! Как спалось?

      – Вероятно, не так хорошо, как вам, – хмуро произнёс Элестар, не отрывая взгляда от исписанного каракулями пергамента. – Как вы, вероятно, заметили, сегодня наша компания пополнилась.

      – Это было трудно не заметить, – хмыкнул Азарь и поудобнее устроился в уже знакомом кресле. – И сама кельюшечка вроде как-то изменилась внешне, не могу вот только понять в чём же… Кто-то из вас выщипал брови? А! Наверное, всё дело в этих символах, – Азарь поднял вверх палец и очертил им круг. А потом жёстко добавил: – И в пентаграммах. Если мне не изменяет память, за их использование полагается сожжение даже без суда. Или я что-то путаю?

      – Вы, Азарь, ничего не путаете, – Элестар, наконец, оторвался от пергамента и устало взглянул на подсудимого. – Действительно, за них сжигают. Но рытникам в особых случаях допускается к ним прибегать.

      – Неужели такая честь из-за меня? – картинно удивился Азарь.

      – Всё для вас, сударь.

      – Вы, право, льстите мне, милостивые государи. Вчера я удостоился аудиенции с самим Священным Синодом Храмовых скал, сегодня к нему добавилась армия рытников и запрещённая магия, что будет завтра, преподобный? Я увижу небесное воинство?

      – Дай бог никто из нас не увидит небесное воинство, – при этих словах Элестар осенил себя священным знамением.

      Азарь повернулся всем телом к ближайшему рытнику и произнёс:

      – А вам самим, ребята, не тошно?

      Но за рытника ответил Илия.

      – Интересно, отчего им должно быть тошно?

      Азарь наклонил голову и какое-то время молчал.

      – Когда-то рытники, – с издёвкой начал он, – сошлись в битве с лучшими воинами лютичей и победили. Не то чтобы я восхищался тем, что вы уничтожили целый народ… Но это, как минимум, делало честь вашему воинскому умению. А теперь, – ересиарх вдруг замолчал и, указывая пальцем, пересчитал рытников, – сорок лучших воинов мира стерегут одного меня. И смех и грех, право слово.

      – Мы были обязаны почтить такого знатного гостя, – съязвил Илия.

      – Довольно! – слегка повысил голос Элестар. – Мне надоел этот балаган. Мы все прекрасно