Пламя и ветер. Ева Вишнева

губы:

      – Не хочу…

      – Хотите, милая. Будь это не так, мои вчерашние слова не довели бы вас до слез. Часто нас невозможно ранить тем, чем мы сами себя не раним, – Фернвальд приблизился ко мне, навис, опершись о стол; глаза его были по-кошачьи прищурены. – Соглашайтесь, Энрике. Игра стоит свеч.

      – Что именно мне… нужно будет делать? – голос не слушался.

      – Сущие пустяки, моя милая. Пить специальные настойки. Еще я буду с вами заниматься. Конечно, со временем появятся некоторые нюансы, но на первых порах этого хватит. Несложно, правда? Бояться вам нечего. Терять, в сущности, тоже.

      – А если я все же "пустая"?

      Фернвальд усмехнулся:

      – Если мои предположения не подтвердятся, и действительность окажется настолько банальной, в таком случае… Хм, я все равно останусь вашим дядей, и вы всегда сможете на меня положиться.

      Я чувствовала себя бабочкой, которую коллекционер насадил на иголку. Но я точно решила, что не заплачу. Чай был сладок, медовая пряность растекалась по языку, грела горло. Огонек в лампе слегка дрожал, и тени на стене подергивались легкой рябью. Я встретилась взглядом с Аланом. Молодой человек сидел в кресле, утопающем в тени, и смотрел на меня с непонятным выражением.

      – Соглашайся, Эни, – мягко сказал он. – Все будет хорошо.

      Ответила, криво улыбнувшись:

      – Боги вас прокляни. Уговорили.

      – С самого начала бы так! – Фернвальд захлопал в ладоши. – Милая племянница, скоро поймете, что волноваться было ну совершенно не из-за чего. Мой дом – ваш дом, да и без денег я вас не оставлю. Тем более, в столице столько интересного и увлекательного, что скоро вы и думать забудете о своей провинции.

      Я слушала его голос и кивала, словно заведенная механическая игрушка. Не помню, как добралась до комнаты. Может, сама добрела. Или Алан довел. Помню только, что опрокинула чашку с остатками чая, когда вставала из-за стола. Попыталась свернуть мокрую скатерть, но Фернвальд сказал:

      – Об этом не беспокойтесь, прислуга все уберет.

      Прежде чем заснуть, я долго лежала в кровати и бездумно разглядывала картинки на потолке. Чувствовала себя опустошенной, выжатой, использованной. И казалось мне, что дракончики больше не веселятся.

      Они скалились.

        Глава 6. Академия

      На следующий день после нашего с дядей негласного договора меня повезли на прогулку.

      Столица была разделена на две части: новую и старую. Новая, богатая достопримечательностями, оказалась утонченно-опрятной, светской, оживленной. Крепкие разукрашенные дома отражались в воде каналов – словно смотрелись в зеркальце. Другая часть, по дядиным рассказам, представляла собой рабочие кварталы, сгрудившиеся вокруг суконной фабрики. На задворках, ютились кибитки бедняков: кривые, кое-как собранные из подручных материалов, разделенные узкими, дурно пахнущими проходами. “Туда мы, конечно, не пойдем: зрелище не для ваших прекрасных глазок”, – сказал Фернвальд