ХОХО. Целую. Обнимаю. Акси О

все ей расскажу, она будет беспокоиться, что я не смогу как следует сосредоточиться на занятиях музыкой. Мы еще не говорили про «отношения с мальчиками», но она явно считает, что я должна подождать с этим до колледжа.

      Мама подходит к рисоварке, открывает ее и вздыхает, ничего не найдя внутри.

      – Ты не поела в офисе? – спрашиваю я.

      – Было некогда.

      Я указываю на кухонную стойку, где оставила пакет с едой.

      – Миссис Ким передала нам немного панчхана, можешь поесть его. Там есть чанджорим, как ты любишь.

      Мама цокает языком.

      – Лучше бы миссис Ким не совала свой нос в чужие дела. Иногда она слишком любопытна.

      – А по-моему, это было мило с ее стороны.

      – Только не пытайся меня убедить, что она не отпускала ехидные комментарии о том, как я тебя воспитываю.

      Я честно пытаюсь вспомнить все, что говорила миссис Ким, но на ум так ничего и не приходит.

      – Там и чапчхэ[21] есть.

      – Ладно, можешь приготовить рис? Я пока схожу в душ. И, раз уж ты еще не спишь, нам надо кое о чем поговорить.

      Когда мне заявляют, что «нам нужно поговорить», я всегда начинаю нервничать. Почему бы просто сразу все не выложить? Я сразу напрягаюсь: вдруг разговор пойдет о чем-то плохом. Хотя серьезные новости мама не станет так на меня обрушивать – только не после случившегося с папой.

      – Конечно, – отвечаю я.

      Мама уходит в свою комнату – они у нас в противоположных концах квартиры, хотя это все равно, что прямо по соседству.

      Я высыпаю в чашку два стакана риса и промываю его под водой, после чего закидываю в рисоварку.

      Наконец, я достаю из морозилки дынное мороженое и сажусь за стол, пытаясь нагуглить, сколько занимает перелет из Лос-Анджелеса в Сеул.

      Четырнадцать часов.

      Затем я проверяю разницу во времени между Кореей и Калифорнией.

      Шестнадцать часов.

      Минут через двадцать мама возвращается на кухню в халате, тщательно обернув волосы полотенцем.

      Когда рисоварка пищит, возвещая о готовности, мама накладывает рис в чашку и садится за стол напротив меня.

      Она никак не реагирует на количество панчхана, оставшееся в контейнерах, поэтому я тоже ничего об этом не говорю.

      – Утром мне позвонили из Сеула, – начинает она. – Насчет… моей матери.

      Я выпрямляюсь на стуле.

      – Она же в порядке?

      Стоило только упомянуть о ней в разговоре с Джеву! Может, мы никогда и не виделись, но она – часть моей семьи, и я бы не хотела, чтобы с ней случилось что-то плохое.

      – С ней все хорошо, – успокаивает мама. – Настолько хорошо, как может быть у человека с раком кишечника. Мне звонил ее врач – мама достаточно здорова, чтобы выдержать операцию через несколько месяцев, но она отказывается. Это будет еще нескоро, пока ей требуется тщательное наблюдение, но я подумала, что могла бы слетать в Сеул на пару месяцев, провести с ней какое-то время и убедить согласиться на операцию.

      В моей голове проносятся сотни мыслей: у бабушки рак, не такой, как у папы, но

21

Корейский салат на основе крахмальной лапши и овощей, но иногда добавляют и мясо.