Любовь против нелюбви. Салма Кальк

в таком деле незачем, и сейчас – особенно. А ночью все кошки, как известно, серы. Рыжие – тоже.

      А потом она задремала и не сразу поняла, что он ушёл.

      Ушёл – и ладно. Никто не будет храпеть, сопеть и перетягивать одеяло на себя. Тем более что одеяло могло быть и потеплее, самой холодно.

      Катерина встала, нашла на сундуке тёплый плащ и положила поверх одеяла. Так лучше, да. Можно спать. Остальное завтра.

      19. Осмотр территории

      Утро началось с побудки в исполнении Грейс.

      – Миледи, рассвет. Вы всегда просили будить вас на рассвете.

      Вот так, значит – просила. Интересно, для чего? Но – рассвет так рассвет. Катерина встала – выбираться из-под тёплого одеяла в прохладную комнату было ужас как некомфортно, но что с этим можно сделать, мы ещё подумаем. А пока – умыться, одеться – и что дальше?

      Дальше Грейс принесла завтрак. Вот так – значит, утром в люди можно не ходить и с семейством не встречаться.

      – Скажи, а обед можно так же у себя устроить?

      – Вы ведь пробовали, – вздохнула Грейс. – Но миледи Маргарет сказала, что нечего по углам куски таскать, приличный дом всё же. И поэтому все, кто есть дома в обеденное время, должны явиться за стол.

      Приличный дом, значит. С единственной-то скатертью, и та – грязная.

      – Поняла, – кивнула Катерина. – А почему наша миледи такая замученная? Женщина, которая командует таким домом, могла бы выглядеть и получше.

      – Так груши свои в меду трескает, – пожала плечами Грейс. – К ней милорд Рональд даже целого целителя привозил из столицы, но она долго его к себе не подпускала, потому как не переносит милорда, и всё, что от него – тоже. А потом милорд Роберт её убедил, и она позволила себя осмотреть и полечить. Так-то ей несладко было – девчонки, кто в покоях убирает и одежду чистит, рассказывали – так живот болел, что вся была белая и страшная, и на всех бросалась, аки зверь. А потом целитель боль ей снял, снадобье какое-то дал и сказал, что питаться нужно умеренно, пока не лопнула. Она не поняла, тогда он объяснил – не бросаться на всё сладкое, будто она его никогда в глаза не видела. И жирного есть поменьше, и солёного, и перчёного. Но это ведь то, что она любит, поэтому выслушать-то она выслушала, а потом всё равно велела на ужин ей засахаренные абрикосы подать.

      Может быть, эту здешнюю миледи в детстве голодом морили? Тут всё может быть. Вот она сейчас и ест, как не в себя.

      А ещё мало двигается, скорее всего, подумала Катерина. Сама она всегда по возможности ходила пешком – на работу, в магазин и вообще куда только можно было, сладкое бросила есть лет в сорок, когда поняла, что иначе не сладит с лишним весом, да ещё сказали – сахар в крови близок к верхней границе нормы, зачем ей всё это надо было? И детей с внуками тоже всякой ерундой не кормила. Ладно, в праздник съесть кусок домашнего торта и хорошую конфету, а в обычной жизни всё это совершенно незачем. Правда, сами они всё равно ели, и газировку сладкую пили…

      Катерина вдруг поняла, что уже дня три