Любовь против нелюбви. Салма Кальк

пришлось вниз и ещё по первому этажу, и в коридоре горели факелы. Чадили и пахли.

      Обеденная зала оказалась помещением большого размера. Нет, очень большого. Как столовая в новой школе – здание построили заново, потому что капитальным ремонтом не обошлось бы, детей в новой школе училось более двух тысяч, и в каждую перемену питались человек двести-триста. Вот и здесь так же. Много столов, только они сдвинуты в огромную букву П. Там, где перекладина – возвышение, видимо, для лорда и семьи.

      – Что ли ужинают все – и семья, и прислуга? – не поняла Катерина.

      – А то, можно подумать, у нас в доме было не так! Ваш братец, помнится, из столицы приехал и говорил – теперь модно господам есть отдельно, в выделенном покое, да ещё там ставить всякие шкафы с заморской посудой – для красоты. Но ваш папенька сказал, что нечего. От века так было, и дальше будет. Да только где теперь и милорд Сэмюэль, и милорд Саймон, – вздохнула Грейс.

      – Царствие им небесное, – тихонько проговорила Катерина.

      Грейс согласно закивала. И повела Катерину как раз к голове стола – очевидно, её место было где-то там.

      По мере продвижения Катерина смотрела на сервировку стола – деревянные тарелки, на них – нарезанные ломти хлеба, много. Несколько человек прислуги, очевидно – кухонной, бегали внутри и ставили на столы полные кувшины, тарелки с нарезанными пирогами, кусками жареного мяса, рыбой и ещё чем-то, что она с ходу опознать не смогла. Скатерть лежала только на той самой перекладине сверху – льняная, в других частях стола – просто выскобленные доски, и всё. Из предметов сервировки на столах лежало… ничего. Никаких столовых приборов. Совсем дикие, что ли, руками едят?

      – Скажи, а что в кувшинах?

      – Эль. Хороший эль, но вы и раньше его не любили. Вы пили воду, или вино – немного, если его привозили. Но милорд не любит вино, его и не покупают. Или немного – для миледи Маргарет.

      Ладно, вода – так вода. К счастью, на верхнем столе, кроме скатерти, лежали ещё и ложки – красивые, серебряные, с костяными ручками – так показалось Катерине.

      – В доме госпожи Мэгвин я видела вилку. А здесь нет ни одной? – она сказала первое, что смогла придумать.

      – Миледи Маргарет не жалует вилки. Но в вашем приданом, в сундуке у вас в гостиной, есть три штуки, просто вы не решились их доставать – чтоб не вызвать неудовольствия.

      Какие все нежные, с ума сойти можно. Неудовольствие вилкой? А чем ещё? Ладно, посмотрим потом на те вилки.

      Кстати, в зале было темновато. Факелы по стенам давали какой-то свет, но – недостаточно. Катерине показалось, что серебряные блюда на главном столе давно не чищены, как и ложки. И что скатерть тоже не самая белая на свете. На свету было бы видно лучше. А теперь у неё молодые глаза, и хочешь не хочешь, а замечаешь детали. Которые, может быть, было бы лучше и не замечать.

      – И где же ты была всё это время? – раздался недовольный голос за спиной Катерины.

      Она оглянулась и узрела миледи хозяйку нечищеных блюд и грязной скатерти.

      Леди Маргарет была