Цветы для Чирика. Геннадий Прашкевич

виднелись следы драки или насилия, этого совсем нет…

      Окончательно убедившись в том, что ни на поляне, ни вокруг нее, ни дальше в лесосеке действительно нет ничего опасного, Груня нерешительно встал и, оглядываясь, направился к дереву.

      Что-то подсказывало Груне, что идет он не зря.

      Что-то подсказывало Груне, что сейчас, вот может сейчас, вот прямо сейчас пойдет ему пруха.

      А настоящая пруха это не бутылку пива найти!

      Груня шел мелкими шажками, осторожно оглядываясь и прислушиваясь. Он уже не сплевывал и не сморкался. Он боялся каким-либо излишним шумом спугнуть пруху. Обидно спугнуть пруху, когда она сама пошла. Ведь о большой настоящей крупной прухе Груня мечтал всю жизнь.

      – Эй!.. – наконец негромко окликнул он прижавшегося к дереву человека. – Эй ты!.. Ты чего тут?..

      И помедлив, опять позвал:

      – Эй!..

      Человек не откликнулся.

      Вот паскудник! – удивился Груня.

      Теперь он ясно видел, что неизвестный человек действительно стоял не просто так, не сам по себе. Неизвестный человек накрепко был прикручен к тополю белым капроновым фалом. Голова привязанного к дереву человека была низко склонена на грудь, на крутом плече нелепо, как сломанное крыло, топорщился черный расстегнутый пиджак, наверное, с пиджака сорвали все пуговицы. И белая рубашка на груди неизвестного человека была грубо разодрана, будто человека не один раз хватали за грудки. И неприятно белело сквозь прорехи голое незагорелое тело, кое-где покрытое царапинами и порезами.

      Да не человек это, вдруг понял Груня, уже по-настоящему предчувствуя пруху. Никакой это не человек.

      Мертвяк!

      И осторожно подумал: вот паскудник? Стоит, пугает людей.

      И так же осторожно подумал: а что может храниться в карманах пиджака и брюк у такого паскудника?

      Еще раз негромко окликнув привязанного к тополю человека и опять не получив ответа, Груня приблизился.

      Он не только приблизился.

      Поборов нерешительность, внимательно, не торопясь, по-деловому изучил карманы мертвяка. В брючных карманах оказался только носовой платок. На белом уголке платка лиловыми нитками были вышиты буквы Е и З. Наверное, баба вышивала, подумал Груня. Платок показался ему чистым и он без размышлений переложил платок в свой карман. Пригодится.

      В боковых карманах пиджака Груня, к большому разочарованию, тоже ничего не нашел, кроме расчески.

      Но расческу взял.

      Это хорошо, что мертвяк со мной не спорит, одобрительно подумал Груня про себя. И хорошо, что голова у мертвяка низко опущена, глаз не видно. Но вот плохо, что он, паскудник, так плотно прикручен к дереву, что никак не проверишь задний карман брюк. Обычно в заднем кармане ничего ценного не держат, но проверить бы не мешало.

      А как проверишь?

      Груня принюхался.

      Это хорошо, одобрительно подумал он, что я наткнулся на мертвяка сейчас, а не к вечеру. В сумерках с мертвяками вообще возиться противно. Не дай Бог, могут потом присниться. Известное дело. «Где мой платок, сука? Где расческа?» Зачем мне такие сны?

      Осторожно