Цветы для Чирика. Геннадий Прашкевич

свалки несло нежным почти прозрачным голубым смрадом, а сама дымящаяся свалка, как тонущая в океане неизвестная, но полная всяческих чудес таинственная страна, осталась в стороне за сырым болотцем, за кривыми мелкими кустами, и никто, ни лупень Олигофрен, ни его мерзкие паскуды-подружки, ни даже прыткий бешеный заяц, бяки-козлики, не могли набежать на Груню и надавать ему по морде, Груня, наконец, задышал вольней, распрямился, даже как бы расправил неширокие кривоватые плечи, обтянутые непривлекательного цвета и запаха телогрейкой, и даже вполголоса, но все-таки вслух, начал что-то такое насвистывать, поглаживая изредка грязной рукой свои небритые колючие щеки.

      Отдохну, выберусь на дорогу, решил Груня.

      Выберусь на дорогу и двинусь в центр.

      Может, двинусь прямо к «Альтернативным напиткам».

      Понятно, такого названия на киоске никогда не было, кто ж такое выставит на обозрение? – но в народе киоск, сразу и прочно облюбованный бомжами, называли именно так.

      Во-первых, потому, что киоск расположен в центре города и рядом много других богатых киосков. Хочешь, бери пиво. А хочешь, бери водку «Алтай». А хочешь, бери французский коньяк «Наполеон». А во-вторых, потому, что если не хочешь брать пиво, или дорогую водку, или французский коньяк, то бери в «Альтернативных напитках» самую дешевую самопальную водку. Семь тысяч банка. Из-под полы, конечно. Напитки в «Альтернативных» всегда были так дешевы, что обходились бомжам чуть ли не даром. Что, в самом деле, семь тысяч? Пару плюнуть. Правда и травануться можно.

      Не без этого.

      Выпивка вообще опасное дело.

      Груня, например, никогда не слышал, чтобы какой-нибудь известный ученый, скажем, действительный член Сибирского отделения Российской Академии наук или даже просто член-корреспондент этой Академии после совместного распития спиртных напитков жестоко избил пустой бутылкой из чисто хулиганских побуждений своего другого ученого коллегу. А вот закоренелый бомж по кличке Моторный недавно во время совместного распития умудрился до смерти убить паскуду-подружку Катьку.

      Правда, по делу.

      Эта паскуда Катька, она все время пыталась сделать глоток побольше, а чекушку все-таки приобрел Моторный.

      Так что, альтернатива налицо.

      Или пей, как принято, по правилам, или получай по морде.

      Груне нравилось, что главный удар, нанесенный закоренелым бомжом Моторным этой распутной, вздумавшей пить не по правилам паскуде Катьке, назывался по научному точно – пролом свода черепа.

      Не хухры-мухры!

      Постанывая, поругиваясь, матерясь, сплевывая, отсмаркиваясь, оборачиваясь, не прет ли за ним не по сезону прыткий заяц, чувствуя голод и обиду, Груня, наконец, углубился в лесополосу.

      И остановился.

      И сразу что-то такое почувствовал.

      Ну, вот точно почувствовал, что-то не так!

      Вот все вроде одно к одному – и утро теплое, и трава сухая, немятая, и воздух чистый, аж серебрится, и даже птички-паскуды переговариваются…

      А что-то не так.

      Ой, не так.

      Например,