Ловец бабочек. Мотыльки. Карина Демина

не был ревнив. Человек разумный, он прекрасно понимал разницу между пустым женским кокетством, до которого была охоча хрупкая его жена, и изменой.

      Он верил ей.

      А тут упырь посреди ночи…

      – Я… – она заломила руки. – Я знаю, что он тайно влюблен в меня… и пришел за мной…

      …лепет жены был безумен, но как ни странно, это безумие успокаивало.

      Упырь? Пускай себе… лучше упырь, чем какой-нибудь щеголоватый офицерик, до которых так охочи дамочки…

      – И вот, я знаю, что он пришел забрать меня… защитить меня от этого… того… – панна Ошуйская указала пальчиком на короб с драгоценными альбомами, – которых покусился… и он бы тебя убил.

      – Не убил, – пан Ошуйский потер шею.

      Вся эта история выглядела на редкость дурацкою. И теперь мысль позвать полицию больше не казалась удачной. Что он им скажет?

      Про вора?

      Про упыря, который оного вора уволок?

      Или про нервическое расстройство супруги, которой мерещились то воры, то упыри, то еще какая блажь?

      – А хочешь? – он вытер заплаканное лицо ошметком дорогой гардины, – мы тебе гарнитур купим новый? Топазовый?

      – Да? – в глазах ее мелькнула искра интереса, но впрочем, быстро погасла.

      Разве какой-то гарнитур мог спасти ее от позора?

      – Или… – пан Ошуйский призадумался. – Или вот книгу издадим? С твоими стихами?

      Он прикинул, что выйдет сие даже дешевле топазового гарнитуру.

      – К-книгу? – тихо переспросила панна Ошуйская, светлея лицом.

      – Книгу. На хорошей бумаге, этаким дамским альбомом… картинок там побольше… – пан Ошуйский погладил супругу по волосам, а руку тихонько вытер о ночную сорочку. Волосы панна Ошуйская натерла смесью из касторового масла и барсучьего жира, для росту и блеска, о чем в порыве вдохновения успела позабыть.

      Напоминать об этой мелочи пан Ошуйский не стал.

      – Тогда… – она еще раз всхлипнула и прижалась к мужу, который, во-первых, был рядом, в отличие от всяких там упырей, убоявшихся такой безделицы, как маска для лица, во-вторых, был теплым, а из окна сквозило. – Тогда мне нужно будет отобрать лучшие из творений… или вот… я решила написать поэму!

      – Напиши…

      – Чтоб про любовь… а еще про то, как она ему призналась в любви, но он ее отверг… и потом, годы спустя, встретил вновь и пожалел, понял, что всегда любил ее и только ее…

      Пан Ошуйский только вздохнул.

      …а все одно дешевле гарнитуру выйдет. И жене в радость. Что еще надобно?

      Разве что окно застеклить.

      Глава 7. В которой неожиданно воскресает чужая любовь

      А счастье было так возможно. И так возможно. И вот так…

      …размышления о жизни и творчестве пана Пискунчика, уездного живописца и большого сластолюбца, что весьма огорчало честную его супругу, женщину крайне строгих правил и крепких кулаков.

      Домой Себастьян вернулся ближе к рассвету.

      Он был бодр.

      Зол.

      И весел, хотя для веселья, если разобраться, не было