Белый шум. Виктория Волкова

пропела Элка и рванула в детскую, откуда послышался рев проснувшегося сына.

      Владу захотелось пойти следом. Хотя бы постоять в дверях, посмотреть на ребенка, найти в маленьком личике свои собственные черты лица. Но он сдержался. Нехорошо. Малыш может испугаться постороннего.

      Казаринов неторопливо собрал со стола грязную посуду, поискал взглядом посудомоечную машину и, не найдя сей агрегат на кухне, вымыл посуду сам. Потом прошел в комнату и принялся ждать, когда Элла вынесет его сына из детской.

      – Знакомьтесь, – улыбнулась она, усаживаясь с ребенком на противоположный конец дивана.

      Владислав во все глаза уставился на свою точную копию, если верить, конечно, детским фотографиям. Те же темные вьющиеся волосы, тот же разрез глаз и форма подбородка. И без всякого ДНК Влад точно знал, что это его сын. Элла поставила ребенка на диван, и он, ухватившись ручонкой за спинку, быстро засеменил в сторону незнакомого мужчины. Антон остановился и, лукаво глянув на гостя, засмеялся, обнажая четыре верхних зуба.

      – Сколько у него зубов? – растерянно поинтересовался Казаринов, стараясь скрыть смущение и восторг одновременно.

      – Семь, – устало вздохнула Элла. – Вот восьмой режется.

      – Иди ко мне, – предложил ребенку Влад и протянул руки. Малыш опасливо покосился и рванул обратно к матери. А спрятав лицо у нее на груди, выглянул из-под Элкиной ладони, хитро рассматривая нового человека. Потом, освободившись из рук матери, словно крыльями, укрывавших его, Антошка самостоятельно встал во весь рост и снова подбежал поближе.

      – Ку-ку, – улыбаясь откликнулся Влад и сделал вид, что хочет поймать ребенка. Антон с визгом бросился к матери. Элла рассмеялась, принимая его в объятия.

      – Ку-ку, – возвестил Казаринов. Малыш опасливо направился к нему. Но опять не решился подойти ближе.

      – А он не боится посторонних, – заметил Владислав.

      – Все, кто попадает в его поле зрения, – хмыкнула Элла, – не посторонние.

      – И мужчины?

      – А наличие пениса как-то влияет на восприятие ребенка? – изумилась Элла.

      – Ну я не знаю, может, тут у тебя проходной двор и ребенок привык к новым людям.

      – Ага, – резко ответила она. – Проходной двор, бордель и вещевой рынок.

      Малыш сразу понял, что настроение матери переменилось, и вернулся к ней. Уселся на колени, а потом горько заплакал.

      – Эй, – позвал сына Казаринов. – Ты что, Антошка?

      – Тебе пора, – отрезала Элла. – Ты и так на сегодня всю годовую программу выполнил. До свидания.

      – Я пока никуда не собираюсь, – хмыкнул Владислав. Он хотел было добавить, что теперь она от него вряд ли отделается и пусть привыкает. Но в этот момент сын громко заплакал.

      – Зубы, – негодующе бросила Элла и, взяв сына на руки, принялась ходить по комнате, напевая какую-то песенку.

      Казаринов впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Даже ощутил тепло и покой на сердце. Он смотрел на Эллу и своего сына и понимал, что более насыщенного и радостного дня у него давно не было.