Король на краю света. Артур Филлипс

к моим потребностям.

      – Не понимаю, каким образом я мог не выполнить свой долг перед вами.

      – Мальчишка заявил вам, что Господь считает мир дерьмом.

      – Откуда вы об этом узнали?

      – И вы приняли его предложение заплатить вам за организацию визита ко двору, где он затем поведал бы свою ересь султану и удовлетворил потребности в султанском серале, перед этим заставив всех придворных предаться пьянству и похоти.

      – О, нет-нет, все это было в шутку. В английском стиле.

      – Шутка? Вы над ней смеялись? А он?

      – У них шутят по-другому. Они говорят противоположное тому, во что верят.

      – Он именно так поступил?

      – По крайней мере, я – да.

      – Так вы все это действительно сказали? Донесение правдивое? И вы ничего не сообщили Джаферу.

      – Я забыл об этом, когда отчитывался,– слабым голосом ответил Эззедин, хотя отлично помнил момент, когда решил не рассказывать Джаферу ни о чем, кроме обсуждения трав и сексуальной репутации графа Эссекса.

      Посол долго смотрел на подбородок Эззедина, потом наконец глубоко вздохнул и сказал, почти улыбаясь:

      – Вы знаете, что обладаете в Константинии определенными вещами, которых он желает.

      – Вещами? Кто желает?

      – Как же вы могли допустить такую ошибку… – Это был не вопрос. Это было сказано почти с жалостью, включая жалость к самому себе: – Он устроит скандал при дворе, когда мы вернемся домой. Ума не приложу, как вам уйти безнаказанным. Будут выдвинуты обвинения, и на них придется ответить; какой-нибудь визирь, который защищает и продвигает Джафера, будет назначен судьей; кого-то из вас накажут. И должен сказать вам, доктор, как человек, который вас уважает, который вам благодарен: Джафер в этом деле вас превосходит. Я сомневаюсь, что вам удастся одержать верх в формулировании своей позиции или привлечь внимание людей, которые смогут повлиять на султана.

      Эззедин был ошеломлен потоком известий.

      – Но я служил султану верой и правдой.

      Посол посмотрел в потолок и сказал:

      – Да, возможно.

      Подтекст был ясен.

      – Кто и чего желает? Я вас не понимаю.

      – Вы действительно не понимаете?

      Джафер пришел к нему домой, принял кофе и инжир от Саруки. Он восхищался ее изяществом, домом, садом. Он сказал, что сам убедил султана отправить доктора Махмуда Эззедина в Англию.

      Карьера Эззедина как целителя совершенно не подготовила его к переломным моментам путешествий, к мимолетным определяющим возможностям, когда результат зависел от решения. В Константинополе, будучи врачом семьи турецкого султана, он вел комфортную жизнь и мог распознать симптом, по симптому – причину, по причине – лекарство, будь то трава, диета или что-нибудь астрологическое. Даже если случался тяжелый и внезапный как землетрясение медицинский кризис – лихорадка, пустула, перелом, рана,– всегда можно было сперва начать какую-нибудь процедуру, нанести мазь. Но в ситуации иного рода, когда решения, от которых зависела жизнь,