В вихре времени. Светлана Викторовна Ильина

за Ольгой объяснимо – она открытая и весёлая. А Татьяна вела себя как неживая, а потом вдруг письмо написала… Онегин должен был влюбиться от одного её письма?

      – Я как-то не смотрела глазами мужчины…

      – А между тем – это вполне естественно. Татьяна и красавицей-то не была: "Ни красотой сестры своей, ни свежестью её румяной не привлекла б она очей". Мужчина сначала обращает внимание на внешность, а после уж дальше присматривается.

      Машу разговор начал смущать.

      – А ко мне вы тоже присматриваетесь, Николай Константинович?

      Он взглянул на неё своими чёрными глазами совсем близко.

      – А это плохо?

      – Нет, наверное, – пролепетала она.

      По счастью, пролётка наконец доехала до дома Рябушинских. Николай помог ей выйти из коляски и проводил до двери. Прокофьич открыл дверь и стоял в почтительном ожидании.

      Маша подала Николаю руку для поцелуя, избегая смотреть в глаза, но он держал её, пока не поймал ответный взгляд. Потом медленно поцеловал, наклонился к самому уху и прошептал: "Я надеюсь, мы скоро встретимся". Она неловко кивнула и юркнула в дверь.

      В холле тускло мерцала люстра-медуза. В доме стояла ночная тишина – мама и брат уже спали, только в окнах отца она ещё с улицы заметила свет. Навстречу Марии выбежала горничная.

      – Барышня, вас Степан Павлович просил зайти, как прибудете, – доложила Лиза, помогая раздеть пальто и еле удерживаясь, чтобы не зевнуть.

      Маша, шурша длинным платьем, поднялась по лестнице к отцу и, предварительно негромко постучав, открыла дверь.

      Кабинет был сделан в единой бордовой гамме с тяжёлыми портьерами и массивными глубокими креслами. В одном из них сидел Степан Павлович, с усталым видом просматривая документы. Его обычно лихо закрученные вверх усы сейчас поникли и свисали сосульками, подчёркивая складки рта.

      – А, Машенька, пришла… Проходи, сядь рядом.

      Она села в ожидании – отец редко приглашал её к себе в кабинет.

      – Как тебе опера? Хорошо пели?

      – Собинов был бесподобен, – улыбнулась Мария.

      – А что у тебя с Елагиным? Вы встречаетесь?

      – Мы виделись на ипподроме, а сегодня он пригласил меня в Большой театр. Вот и всё…

      Отец задумался, помедлив со следующим вопросом:

      – Он тебе нравится?

      Теперь пришла очередь подумать Маше.

      – Нравится, папа, но я ещё не поняла, как он ко мне относится.

      – Машенька, да как можно к тебе относиться? Да за твою руку и сердце женихи готовы на турнире биться. Но мне он нравится больше всех. Ты хорошенько присмотрись к нему. Мы небедные люди, и нет необходимости выдавать тебя замуж за денежный мешок. Но в нашей стране благородный род, как у Елагина, значит очень много… Некоторые двери закрыты даже для нас, ты понимаешь?

      – Понимаю, папа, но ничего не обещаю, – чуть раздосадовано ответила Маша, – не за мешок, так за дворянский герб, какая разница? Я ещё ничего