Цветы полевые. Валентин Агафонович Лебедев

нет на Земле белых пятен. Всё исползано, исхожено, раскопано, просверлено, выловлено и выбито. Земля страдает, болеет, сопротивляется, а мы продолжаем ее тискать, мучить. Нам мало Земли, мало неизученной обратной стороны Луны, мы всё дальше забираемся в космос, стремимся к другим планетам. Но и этого мало. Коллайдер готов разогнать частицы, столкнуть их. Мы готовы создать новую Вселенную и совсем забыли кто мы, чьи мы. Земля уже начинает сама возобновлять невозобновляемое, старается оградить нас от самих себя. А мы всё сулим себе конец света, пугаем сами себя пророчествами древних и не очень древних предсказателей, мифами и чьими-то календарями, запугиваем метеоритами, летающими тарелками, пришельцами. Заряжаем воду перед телевизором, верим в магов, шарлатанов, колдунов. И всё, бежим и бежим куда-то, глядя за горизонт, в космос, за другие галактики, пропуская что-то главное, невозвратное, земное. И некогда нам остановиться, оглянуться назад, спросить себя:

      – Куда бежим? Зачем? Что оставим своим детям?

      Да – мы не потомки обезьян (заблуждался дедушка Дарвин). Интеллект нам подарили более цивилизованные предки. Но мы поселились на Земле, мы живем на ней, мы дети Земли. Земля – наша Мать, Земля – наш дом. И память нам дана, чтобы помнить.

      Растёт маленькая девчушка. Трогает меня за плечо, заглядывает в монитор.

      – Пап! Сгитарь чего-нибудь. И тащит мне гитару.

      Пощупал струны, покрутил колки:

      Покрыта льдом зелёная вода,

      Летят на юг, перекликаясь птицы,

      А я иду по деревянным городам,

      Где мостовые скрипят, как половицы

      Над трубами синеющий дымок.

      Висят на окнах белые метели.

      Здесь для меня дрова, нарубленные впрок,

      Здесь для меня постелены постели.

      Не удержат нас за руки площади,

      Не вернут нас вокзалы назад.

      Только память, рученькою дочкиной,

      Осторожно погладит глаза…

      Ей, маленькой, светловолосой девочке, дочке моей Алене и посвящается всё выстраданное, выплаканное, пережитое и вымученное в этих строчках.

      ***

      – Ну куда ты на ночь глядя собрался?! Смотри метель какая! Посидим. Кофе заварим. Выспишься и помчишься завтра. Ты там еще просил, что-то рассказать? Давай-ка, друг мой любезный, приготовь по чашечке!..

      – Не, мне двойной и без сахара. Сушки вон, с маком, бери! Хорошо с кофе идут.

      – Так спрашиваешь, как я до такой жизни докатился? Может мне еще и в грехах покаяться? Ладно, слушай.

      Давно это было.

      Моя первая экспедиция в Западную Сибирь. 1969 год. Было мне тогда двадцать лет. Студент Московского топографического политехникума. Отряду из десяти человек надо было пройти с нивелировкой второго класса от поселка Верхне Имбатский, что на правом берегу Енисея, в Туруханском Крае (ссылка великого отца народов Иосифа Виссарионовича), почти до Обской Губы. Народец подобрался разношерстный и интересный. Начальник партии – двадцатисемилетний