Цветы полевые. Валентин Агафонович Лебедев

вдоль, бело-синие сухожилия, а крови не было. Тупая боль пронзила всю ногу. Вовка разрезал топором полотенце пополам и крепко замотал мне рану.

      – Бежим к казарме. Там в больницу позвоним…

      – А вещи, котелок, топоры? – кривя рот, сквозь боль, спросил я.

      – Не думай, завтра сбегаю… Пошли скорее…

      В казарме позвонили в больницу. Приехал старенький, белый москвичёнок. На лобовом и заднем стеклах, в белых кругах красные крестики. Молоденькая медсестра, промыла рану, и поставила мне укол.

      Володька вернулся за нашим барахлом, а меня увезли в больницу. Завели в операционную, вошел доктор в ленинской бородке и со сказочной фамилией Кащей.

      Георгий Михайлович! – сколько еще встреч предстояло с ним! Потыкал пинцетом в рану и, сказав «до свадьбы заживет», прицепил пять скобок, соединив края кожи. Медсестра обработала разрез белым порошком и меня отвезли домой в целости и сохранности. Мать тогда все плакала, отец влепил подзатыльник. Брат Сережка смотрел на меня с испуганным восхищением и все пытался рассказать мне про рыбалку.

      Дней через пять скобки сняли, рана затянулась, а через месяц я уже играл в футбол. Деньги за работу мы с Володей получили, позже съездили в ЦУМ16…

      Свитер с рубашкой он себе купил. Мне тоже хватило на черную дерматиновую куртку. Уже больше полувека прошло… Нога давно зажила, лишь узкая белая полоска шрама, чуть выше большого пальца напоминает о желтой каше и давно прошедшем лете.

      Шатевские травы

      Засов на калитке громко звякнул.

      Я подбежал к окну и выглянул во двор, но не успел заметить, кто вошел в калитку. Тут же хлопнула входная дверь, по порожкам сеней загромыхали шаги, постучали в стену.

      – Андреич! Ты дома? – в кухню ввалился сосед – Агафонов дядя Толя.

      Высокий, сутулый, громкоговорящий. От него всегда веяло весельем, непонятной лихостью, ухарством и, чуть-чуть, спиртным. Разэтакий рубаха парень-губошлеп. С отцом они дружили, как соседи (дом его находился напротив нашего на Станционной улице), как заядлые рыбаки. Еще, я думаю, их объединяло то, что они оба были не курящие.

      Как они любили рыбалку!

      Андреич, отец мой, работал в механическом цеху, токарем. Все металлические детальки, необходимые в снастях, были его епархией. Заготовки для блесенок нарезать, колечки завить, поводочков наплести, распустив миллиметровые тросики. Уключины новые для лодки смастерить и, набалдашник для ботушки17 выточить, с погремушкой.

      Степаныч (дядя Толя), отвечал за лодку и мотор. У него была самодельная железная лодка и лодочный мотор ЛМ-1. Маленький, но зато мотор-всё не руки трудить. Сетенку какую за зиму сплести, дыры залатать – челночок туда-сюда по линеечке, закинет петельку, челночок пропустит, пальчиком прижмет и затянет узелок. Елочку сухую на черенок для строги подыскать.

      Посадка сетей – священное действо. Здесь даже меня приобщали. Я отвечал за поплавки. Нарезал из больших кусков бересты полоски

16

Центральный универсальный магазин

17

Шест для загона рыбы в сеть