Цветы полевые. Валентин Агафонович Лебедев

e/>

      Сам о себе

      Живу давно. Биолог-охотовед. С семи лет с охотничьим оружием. С девятнадцати Север-от Карелии до Лены. Дальше на восток, к великому моему сожалению, не получилось. Промышлял на Тянь-Шане мумиё, охранял снежных барсов. Около тридцати последних лет отдано охотоведению, борьбе с браконьерами и охране животного мира в Подмосковье. Наступил период по Ювану Шесталову: «… Лук мой тугой потерян. Стрел давно не точу. Ни птицу, ни злого зверя я убивать не хочу…». В моих повествованиях всё, что было, что есть и как бы я хотел это видеть.

      С искренним Уважением к читателям,

      Валентин Лебедев

      Слово о книге

      Перед тобой, читатель, букет из пестрых «Полевых цветов», где буквально каждая травинка – рассказ из жизни, своего рода лирический дневник пережитого. В нем нет ни одного выдуманного сюжета, ни одного ложного слова, ни капли фальши или неточности. Написанный сжато, искренне, азартно, он заставляет читателя думать и чувствовать вместе с автором. Читать его легко. Он не навязывает своего мнения, не требует согласия со своей жизненной позицией, но от этой ненавязчивости трудно оторваться, а за скупыми мазками повествования угадывается невероятная внутренняя сила характера твердого, а сердца нежного. Прошедший нелегкими, а порой и опасными маршрутами, автор о своих жизненных впечатлениях смог, тем не менее, рассказать с подкупающей душу теплотой.

      Первые и важные уроки о том, что такое хорошо и что такое плохо, усвоенные в родительском доме; сердечная сыновья благодарность в слове, обращенная к отцу и матери; неповторимая красота родной природы и русского Севера; суровая романтика рабочих будней; люди, с которыми причудливо свела судьба на жизненном пути – всё это ждет своего читателя на страницах книги, написанной правдиво, достоверно и с большим уважением к каждому, кто откроет ее для себя.

      Людмила Кривых.

      Щука

      Рассказ из далекого детства.

      Целый месяц мы с отцом делали лодку. Конечно больше прилагал усилий отец, а я был как бы на подхвате. Да и какой с меня спрос – шесть лет мальчишке. Но все равно, старался я на все сто – то шерхебель подать, затем рубанок, где калевочкой1 краишки у досок обкатать. Олифу в баночке помешать, чтобы черное железо проолифить.

      Все делалось по серьезному – на века. Напилили по шаблону заготовки для шпангоутов, склеили казеиновым клеем, который долго варили на керосинке. Стамесочкой поправили, наждачкой подшлифовали. В пазы завели борта, приладили по будущему днищу широкую доску. Затем накроили железо и, используя неимоверное количество гвоздей, пришили железо к каркасу будущей лодки. В швах подкладывали мешковину, пропитанную ярко-красным свинцовым суриком.

      Скамеечка в носу, в середине и сидение в кормовой части. Приладили уключины для весел. Покрасили в серый цвет и белой краской на скуле вывели название «Щука».

      Лодка неделю сохла, пока мы из толстых досок строгали весла. Последний штрих-деревянные решеточки на дно, чтобы железо не продавить.

      Вот и готова лодка. Загляденье!

      Отвезли на коляске ее к речке, благо не далеко. Река Дубна протекала в трехстах метрах за огородами. Спустили на воду. Ребят собралось поглазеть на такое чудо! – лето, купальный сезон в разгаре. Я был в центре внимания – такой лодки ни у кого не было. Вообще лодок тогда было не много. А здесь – такая красавица!

      В берегу была закопана ось от вагона. Вот к ней цепочкой мы и пристегнули наше сокровище.

      Вечером отец обрадовал:

      – Ну что Валька, завтра утречком поедем пробовать. Ты будешь на веслах, а я блесенку покидаю.

      Приготовили спиннинг. Я катушку смазал машинным маслом, отец блесна начистил, ниточки красненькие привязал на тройнички.

      Не помню – спал ли я в ту ночь, но с рассветом мы были уже на берегу и складывали снасти в лодку. Солнышко замелькало розовым по редким облакам, не густой туман оторвался от воды, над которой, иногда задевая ее крыльями, носились ласточки береговушки, ловя утреннюю мошкару.

      – Ну садись. Греби тихонечко, веслами не греми. Держись середины, а я буду кидать к берегам в разные стороны.

      Отец нацепил самодельную медную блесенку и приготовился к забросу. Я, как учили, вывел осторожно лодку на середину и, где подгребая, где табаня, веслом, старался держать лодку носом по течению. Течение было не быстрым и позволяло обловить все укромные места, в которых могла бы притаиться щука.

      Отец кидал блесну классно. Коротко взмахивал или где из-под руки, резко направлял медяшку в нужную сторону, притормаживал катушку большим пальцем и укладывал блесну в намеченную точку. Поклевок не было. Уже совсем рассвело, туман растаял, и мы подплывали к «Корякову», где шумел в камнях перекат, за который спускаться не планировалось.

      – Давай-ка гребани пару раз. Вон к той травке – видишь? – отец указал

1

Столярный инструмент