Кладезь бездны. Ксения Медведевич

сумеречницами-охранницами главная. Лицом белая, мордой острая, волосищи смоляные текут рекой! Платьев на ней понадевано – аж шесть штук, одно другого краше. То волшебная женщина, и служит она нашему святому шейху Кассиму аль-Джунайду, мир ему и благословение от Всевышнего, но правоверная она или нет – о том мне неизвестно. Главной сумеречнице тоже оказывай почет и уважение, не то – сама знаешь – проклянет тебя шейх. Он здесь тоже поблизости обретается. Ну вот, теперь тебе все известно, и да убережет тебя Всевышний. А что ж тебя одну-одинешеньку здесь оставили?

      – Как одну? – всполошилась Арва. – Я с…

      Она быстро обернулась, но никакого кипчакского гулямчонка рядом с ней уже не было – словно юноша привиделся ей в неверных приморских сумерках.

      Повернулась обратно к старухе – ее тоже след простыл. Тьфу, заколдованное место, ночь – джиннам, день – нам.

      Вздохнув, Арва прилегла на циновки и свернулась калачиком. Выспишься, хоть цвет лица не погубишь. А цвет лица ей очень, очень скоро понадобится.

* * *

      Майеса сидела на красивых ровных циновках и целилась веером в лаковую шкатулку. Подобно черному жуку, шкатулка блестела поверх ларца для зеркала, ларца для притираний и трех больших ханьских коробок для заколок. Пирамидку на спор отодвинули на шесть шагов, а веер то и дело сдувало залетавшим из садов бризом.

      – Третий раз – последний, Майеса! – не иначе как под руку пропела Саюри.

      – Бро-сай! Бро-сай! – захлопали в ладоши остальные.

      Майеса плавно вбросила веер в воздух. Он послушно проплыл до пирамидки – и скользнул по верху шкатулки!

      – Ах! Дурной, злой ветер! – воскликнула девушка.

      – Платье – долой! – в экстазе заорали все и принялись тащить за рукава, стягивая с нее уже третий слой одежд.

      Но ничего, на Саюри уже и следующего хитами не было, а две прозрачных рубашки поддерживала хлипкая лента алого кушака. Хохоча и притворно отбиваясь, Майеса мотала головой и дергала локтями, заваливаясь то на один, то на другой бок.

      – Кто следующий? – прыгая, как бесенок, Эда подхватил на другом конце комнаты ее веер.

      И раскланялся, подражая движениям церемонной дамы Амоэ.

      – Отдайте веер, юный господин! – засмеялась Майеса.

      Эда щелчком сложил его и бросил обратно. Поскольку Майесу как раз потянули в сторону, она завалилась на циновки, и веер пролетел мимо.

      Пролетел и – угодил прямо в мужчину, шедшего себе по галерее-энгаве.

      Мужчину?!.

      Все мгновенно оказались на ногах, позабыв про игру.

      – Кто вы такой? Это женская половина! – строго сказала Саюри, опуская руку к рукоятям тикка.

      – И как вы сюда попали? – плавно выступил на энгаву господин Ньярве.

      Действительно, в первом дворике женской половины, который все тут же стали называть Двором золотых колокольчиков, несли стражу дама Амоэ и дама Тамаки. Как чужой мужчина умудрился пройти мимо них?

      Фигура незнакомца чернела против рассветного полумрака. В звонкой тишине