Дракон коварный, одна штука. Анна Гаврилова

аж улыбку потерял.

      Напоминание о Нежном было очень некстати. Старинное обращение (ведь «сэр» – это производная от «сэр-тинз-тэ», что в переводе означает «идеальный воин») было приятным, но всё же неуместным. Слишком уж грубая лесть.

      К тому же из уст Нежного это звучало как-то иначе, а тут…

      Впрочем, не важно.

      – Плохо, Брим, – констатировал я, и махнул рукой, веля группе отойти в сторону. Туда, где уже стояли три другие команды. Такие же побитые – любо-дорого посмотреть.

      Глядя на подвергнутых воспитательной работе кадетов, я почти забыл про то неоднозначное сновидение. Присланные братьями карточки тоже подзабылись, а настроение стремительно взбиралось вверх.

      Всё было отлично! Но потом снова вспыхнул овал портала, и я заулыбался, готовый к новой порции позитива, но радость почти сразу испарилась.

      – Так, не понял, – я нахмурился. – Это вообще что?

      На площадку перед казармой вышел Йерс – чистенький и довольный донельзя. За ним начали появляться остальные. Кадет Вайс держал знамя, только это был не единственный трофей.

      – Не понял, – повторил я.

      Даже поднялся с камня, на котором сидел, и приблизился к группе.

      – Пленные! – Йерс широко оскалился. – Захватили на всякий случай, вдруг пригодятся для допроса?

      Трое из шести выставленных в центральной точке старшекурсников, были условно ранены, причём исключительно в ноги.

      – Вдруг? – я иронично заломил бровь.

      – Прошу прощения! – воскликнул Йерс. – Не вдруг! Наверняка!

      Я кивнул. С одной стороны, такой исход тренировки радовал, а с другой, я испытывал необъяснимо неприятные чувства. Словно меня обманули. Обвели вокруг пальца самым подлым образом. Нарочно и злонамеренно поломали план игры.

      И я не хотел акцентировать внимание, но всё же спросил:

      – Какова роль кадета Нежного в этой операции?

      Сам кадет, кстати, был совершенно невредим и, словно чувствуя мой гнев, прятался за спинами товарищей.

      Йерс сказал уклончиво:

      – Значительная.

      Я шумно втянул воздух. Хорошо.

      Прав был Форгин, когда назвал Харринтера выскочкой. Я стоял, сверлил взглядом Юрвеста, который загораживал сейчас Нежного, и пытался понять – а что не так?

      Ладно кадеты, но я? Мне положено не злиться, а радоваться тому, что на отбор пришёл такой талантливый парень. Этот кадет, даже невзирая на отвратительную физическую подготовку, может сделать хорошую карьеру. Он может стать гордостью школы. Гордостью нашей армии! А я? Почему Нежный – последний, кого мне хочется принимать?

      Задумавшись, я пришёл к выводу, что дело в первом впечатлении. Когда Харринтер только появился в казарме, я решил, что этот заморыш уйдёт обязательно, а он не уходил.

      Более того, Нежный выбился в лидеры, и я готов поспорить, что на следующем распределении из-за него случится потасовка.

      Нужны мне потасовки? Вообще-то нет. Но…

      Новый глубокий вдох, и я жестом велел группе отойти в сторону. Нам предстояло дождаться ещё четырёх