Дракон коварный, одна штука. Анна Гаврилова

коже пробежали неприятные мурашки страха.

      – Куда проводит? – я нервно сглотнула. – На выход?

      – А ты уже жаждешь нас покинуть? – в голосе Рагара прозвучала надежда.

      – Никак нет! – снова вытянулась я.

      Директор посмотрел тоскливо, скривил красивые губы.

      – Я обдумал твои слова насчёт индивидуальной работы, Нежный. Хочу провести кое-какой эксперимент.

      Я не испугалась, а окружающие… Все отнеслись как-то очень ровно, словно так и надо. Даже никакой зависти на лицах не наблюдалось, скорее сочувствие.

      – Хм… Сэр, а могу я услышать подробности? – я произнесла это раньше, чем вспомнила, что мы в армии, а здесь вопросы не всегда уместны.

      Младший принц сразу повеселел, буквально просиял.

      – Подробности? – сказано было радостно и зловеще. – О, Нежный, конечно. Разумеется. Я расскажу тебе всё до последней детали!

      По телу снова пробежался табун колючих испуганных мурашек – как порыв холодного ветра, предвестник бури. Потом казарма содрогнулась от громогласного:

      – Кадет Харринтер, последнее предупреждение! – И совсем уж сурово: – Выполнять приказ!

      Я подпрыгнула и заметалась в поисках своего баула. Он был совсем рядом, в специальном отсеке, расположенном под кроватью Йерса, но вспомнить я не могла. Зато в мозгу клещом сидела мысль о трико – я его постирала и повесила на общую сушку в помещении душевых, и… успею забрать или нет?

      К счастью, как только Рагар ушёл, паника отключилась. Я в целом успокоилась и уставилась на толстого Форгина, который качал головой с видом «горе ты моё».

      – Нежный, руки в ноги и за мной, – спокойно сказал политрук.

      Желание объяснить, что я не Нежный, я благополучно проглотила.

      Интересно, про «последнее предупреждение» – это серьёзно? Или просто речевой оборот?

      На сборы ушло минут пять, после чего я с трудом потащилась вслед за Форгином. Когда лысый дошёл до лестницы и указал вверх, я застонала, но куда деваться? Пыхтя, затащила баул на второй этаж.

      Там мы дошли до ближайшей двери, и политрук заявил, что мне выделили отдельную комнату. У меня глаза округлились.

      – А… Э…

      – То есть ты не рад? – делано удивился Форгин.

      Я промолчала. Просто стояла и ещё не верила, а политрук ухмылялся.

      – Привет гормонам, – клацнул зубами он. – За тобой, как понимаешь, должок.

      Прозвучало неоднозначно, но догадалась я быстро:

      – Жареной картошки?

      – Слушай, а ты сообразительный! – восхитился собеседник.

      Я неуверенно улыбнулась.

      – Её ещё накопать нужно.

      – Так накопай, – ответил Форгин. – Можешь даже завтра, а не сейчас.

      Вот это точно была невероятная щедрость, и я заулыбалась во все тридцать два зуба.

      – Всё, свободен, – Форгин махнул рукой и, повернувшись, пошёл дальше по коридору.

      Он скрылся за следующей дверью. Там была ещё и третья, и я уже понимала, кто в той дальней комнате живёт.

      Вопрос «а знает ли командир о гормональной