Тот, кто меня купил. Ева Ночь

разбудить спящего рядом человека. – Ты же этого хотела?

      – До свадьбы? – выдаёт моя тётка, а я так и вижу, как она поджимает ярко накрашенные губёшки.

      – А что вас смущает? Вы же так хотели, чтобы я замуж за него вышла.

      – Дура ты, Тайка, – шипит тётка, – кто ж самое ценное до штампа в паспорте отдаёт? Ну, ладно. Скажи спасибо, что у тебя тётя есть. Женится он, никуда не денется.

      Бессмысленный разговор. У тётки вместо мозгов калькулятор какой-то. Вечно она что-то просчитывает, придумывает, чтобы потом легче было козни строить. Лучший способ свалить с ног Гинца – напустить на него бешеную собаку тётю Алю. И покусает, и облает, и управу найдёт. И горло перегрызёт, если надо. А лучше – выгрызет то, что ей нужно. Совершенно беспринципная. Склочница и кляузница.

      Я к ней попала из тех же соображений: тётка увидела пользу от сиротки. Квартиру выбила. А так, пока я по семьям да интернатам кочевала, даже не подозревала, что у меня есть тётя, мамина сестра двоюродная.

      Я таки решилась. Опробовала душ, а затем, откинув покрывало, вытянулась на новых простынях. Незабываемые ощущения. В своих мечтах я часто представляла именно это: убежать от тётки, купить комплект хорошего постельного белья и насладиться новизной его запаха. И вот случилось. Синица сказала бы сейчас, что ничего удивительного: запрос мирозданию ушёл – и вот результат. Но я не верю в мироздание, поэтому сбывшаяся мечта – всего лишь стечение обстоятельств.

      Я чуть не проспала: как ни странно, меня подвела тишина. Не хватило тёткиного ворчания: она всегда просыпалась рано, и даже если не шла на работу, стенала, кряхтела, бубнила, пила чай, высказывала недовольным голосом стенам своё неудовлетворение качеством не жизни, а существования. В страшном сне я не могла предположить, что однажды мне не хватит её бухтения.

      Консьерж вежливо со мной здоровается. Не смотрит в мою сторону. Холодный суровый дядька с сизой щетиной на щеках и коротким седым ёжиком на голове. Безупречно вежливый. Лишь в крепко сжатых губах чудится мне вчерашнее презрение. Но, может, я предвзята.

      Водитель уже ждёт меня. Ещё один молчаливый сталагмит.

      – Игорь, – представляется он мне, открывает дверцу и захлопывает рот.

      – Тая, – лепечу я, и ловлю сухой кивок. Наверное, у него приказ: не разговаривать с предметами мебели. Что он успешно и делает. Ну, ладно. Я потерплю. Я вообще терпеливая. Но если с катушек слечу – меня и легион Тьмы не удержит. Поэтому пусть пока наслаждаются моей покорностью и бессловесностью. Настанет час, и я отыграюсь!

      Не знаю почему, но подобные мысли бодрят, как утренний кофе. Фантазии – наше всё.

      Он высаживает меня прямо возле университета. Всё та же холодная отстранённая вежливость. Лакей. Дверцу открывает передо мной. Я понимаю: так думать нехорошо, но почему-то водитель меня бесит.

      Зато концерт по заявкам радиослушателей удался: как раз половина потока потеряла челюсть. Великая сплетница всех факультетов Ирка Шагалина даже сигарету уронила от неожиданности. Синица вращает глазами так, что становится страшно: они у неё с орбит чуть не сошли,