Письма. Кристина Амарант

что письмо. От кого?

      Можно соврать, но Кари не сомневалась, что вся переписка сотрудников лаборатории “Ди Форкалонен мэджик девелопер” перлюстрируется. Если Рауму станет интересно, он все равно узнает, что было в письме. Даже дословно.

      Проще сейчас утолить его любопытство.

      – От жениха, – буркнула она, надеясь, что демон отвяжется. Но тот понимающе присвистнул.

      – А-а-а… Малыш Маккензи. Я думал, ты его отшила.

      – Почти. Мы договорились встретиться через год. Я обещала принюхаться к нему снова.

      – Чистая благотворительность с твоей стороны, Маккуин. Ничего нового ты там не вынюхаешь.

      Эти слова и особенно тон, каким они были сказаны, покоробили. Как будто Раум высмеивал кого-то из ее близких, а не надоедливого мальчишку, который почти насильно заставил Кари заключить помолвку.

      – Посмотрим.

      – Значит, вы обмениваетесь любовными весточками, голубочки?

      Кари раздраженно выдохнула сквозь зубы и напомнила себе, что Раум – это Раум. Насмешки и пренебрежительный тон – способ спровоцировать собеседника. Сейчас демон специально злит ее, надеясь, что в запальчивости Кари скажет больше, чем собиралась. Причем делает это просто так, из любви к искусству.

      Мальчишка, даром что старше Кари на восемь лет.

      – Не обмениваемся. На прощание Чарльз обещал писать мне каждый день. Сначала я не верила, что он станет этим заниматься. Но три недели назад, когда я была в столице и зашла на почту, оказалось, что меня ждет целый ящик писем.

      – И ты их забрала?

      – Да. И дала адрес для пересылки новых, – она непроизвольно погладила край листа. – Знаешь, Чарльз специально выучил азбуку слепых, чтобы я могла прочесть. И он действительно пишет каждый день.

      Раум присвистнул.

      – Мило. А что пишет? Ноет, как ему одиноко?

      – Нет, – Кари нахмурилась. Пренебрежение в голосе демона снова неприятно царапнуло. – В основном рассказывает о своей жизни. Делится мыслями, планами.

      – Скукота, – демон зевнул. – Отвечать будешь?

      – Нет.

      Ответить, вступить в диалог означало дать Чарльзу обещание, а Кари не хотела обязательств. Но ей нравилось читать эти послания. Особенно те, что оборотень написал после своего визита на почту. В них было что-то глубоко интимное, робкое и оттого безмерно притягательное.

      Как будто подслушиваешь чужую жизнь. Узнаешь самое дорогое, самое тайное, болезненное и святое.

      В письмах Чарльз не был похож на самовлюбленного и настырного парня из ее воспоминаний.

      Он казался…

      Беззащитным. Влюбленным. Искренним.

      Настолько искренним и открытым, что это почти пугало и одновременно завораживало.

      Он не надоедал комплиментами. Просто рассуждал – о жизни, знакомых, учебе. С иронией, порой переходящий в беспощадный сарказм, анализировал свои прошлые промахи, строил планы.

      Вспоминал о ней.

      Читать письма было немного стыдно, но отказаться от них волчица уже не могла.

      – Правильно, – хмыкнул