Своими словами. Режиссерские экземпляры девяти спектаклей, записанные до того, как они были поставлены. Дмитрий Крымов

умер, но по документам еще живы. Документы же подают раз в год! Они уже умерли, а документы еще не поданы. И вот он скупает их, чтобы заложить в ломбард и получить деньги! Назови их, как ты умеешь, повеселее, так, чтобы это было про все наше, так, чтобы было ясно… Очень важно, чтобы все было ясно! Понимаешь, про что я? Ясно! И чтобы жрали все время. Жрали и торговали мертвыми! Пирожки там всякие… с вязигой, с хрящиками, ну, как ты умеешь! Покажи, что все, приехали! И чтобы этот жулик на коляске катался, а она постоянно ломалась, а кучер был бы пьяница… А все почему-то расступаются!.. И вообще непонятно было бы, куда эта тройка несется, и вообще все это? Куда несется?.. И чиновников выведи, как ты умеешь, как у тебя в «Ревизоре», но позлее, позлее… Чтобы женщины были бы похожи на мужиков, а мужики вообще бог знает на что! Пустота! Вот про это напиши! Вообще все – пустота! Ничего нет! Только жрут! Вязига и хрящики! И с хреном, с хреном! Вот – понял? Нет, нет! Не бери очень много, возьми человек пять-шесть… Но детально опиши… Всю эту мерзость до булавки на галстуке… до содержимого нижнего ящика, который никогда не откроется… Да не бойся ты, начни, а там само покатится!.. Расставь фигурки, потуши свет и сиди смотри… а они сами начнут действовать! Я пробовал – получается!.. Главное – не бойся!.. Главное, про все это… Вот это вот… понял? Не бойся, главное, не бойся!.. (Без перехода.) Наташ! Я самокат по дороге отдам в починку, у Сашки колесо погнулось…

      Целует в голову Наталью Николаевну, уходит.

      Уходя, берет с тарелки Гоголя макаронину.

      Пробует, оборачивается на Наталью Николаевну.

      Пушкин. Наташ, ну недоварены макароны!.. Ну что ты, в самом деле?..

      Уходит.

      Наташа уходит, уносит макароны.

      Гоголь долго смотрит на поставленную перед собой бричку. Изо рта свисают макароны.

      Начинает что-то бормотать.

      Гоголь (сначала тихо, потом громче и отчетливей). Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход! (За спиной Гоголя выходит другой Гоголь, начинает петь.) И вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.

      Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. (Выходит еще один Гоголь и Пушкин.) Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони!

      За спиной Гоголя стоят уже три Гоголя и один Пушкин.

      Хор.

      Гоголь.