Песнь Сорокопута. Фрэнсис Кель

дороги, и мы понеслись вперёд. Когда мы выбежали из переулка, Кевин на машине резко затормозил прямо перед нами. Я, наверное, никогда не был так ему рад. Он посмотрел на уже успевшего подняться на ноги журналиста, затем на нас и велел:

      – Залезайте, живо.

      – Мой велосипед… – растерялся парень.

      Теперь – по чёрным отросшим волосам – я видел, что это полукровка.

      – Я попрошу охранника музея подержать его у себя, – перебил его Кевин.

      Я первым ринулся в тёплый салон автомобиля. Оглянувшись, заметил, как мой спаситель мнётся и нерешительно смотрит то на свой велосипед, то на меня.

      – Вы же не повезёте меня в полицию? – с подозрением уточнил парень.

      – Что? – удивился Кевин. – Нет! Я отвезу тебя к нам. Ты спас господина Готье. Ты заслужил по меньшей мере ужин.

      Парень ещё раз взглянул на меня, как бы оценивая, можно ли нам доверять. Честно говоря, у меня были нехорошие мыслишки бросить его тут, так и подмывало попросить Кевина захлопнуть дверь. Фрэдди тем временем громко ругался и пытался починить диктофон. Наверное, вот-вот кинется на нас. И я решился:

      – Сядь, пожалуйста.

      Голос предательски дрогнул. Я тут же залился краской и отвернулся. Хотелось верить, что я не выглядел уж слишком жалким.

      «Да что ты, Готи! – позже поддразнивал меня Скэр. – Ты был как побитый щенок, которого оставили под дождём на улице. Моё сердце не могло устоять. Я же не железный!»

      «Заткнись, – ворчал я. – Просто замолчи».

      В машине я немного успокоился. От радости, что мы покинули этот злосчастный музей, до меня не сразу дошло: мы везём кого-то к себе домой. Нет, не кого-то. Полукровку. Впервые полукровка сидел со мной на заднем сиденье машины.

      Наконец я осознал это и, не поворачиваясь, тихо произнёс:

      – Меня зовут Готье Хитклиф, я чистокровный.

      – Скэриэл Лоу. Полукровка. – Он улыбнулся (я увидел боковым зрением) и обратился к Кевину: – А мы точно не в полицию? Я только переехал, и мне неприятности не нужны.

      В этот вечер дома почти никого не было – и появление необычного гостя обошлось без скандала. Я ужинал со Скэриэлом в большой столовой, и это оказался самый неловкий наш вечер. Мы не знали, о чём говорить, каждый уткнулся в свою тарелку, слышалось только тихое позвякивание столовых приборов.

      «Конечно, было неловко. Думал, что наложу кирпичей. Я впервые оказался в доме чистокровных и тем более ел с чистокровкой за одним столом!»

      «Чистокровка».

      Никто прежде меня так не называл.

      Я попросил Кевина ничего не рассказывать отцу. Мне вообще не хотелось вспоминать этот инцидент. Тот охотно согласился. Ему тоже не нужны были проблемы, ведь из-за этого он мог лишиться работы.

      С того дня мы сдружились – в основном благодаря общительности Скэриэла. Он не боялся завалиться в мою комнату через окно, стоило отцу и брату уйти из дома. Первое время я опасался его, не знал, о чём с ним разговаривать, но вскоре оказалось, что нам здорово вместе, неважно, общаемся мы или молчим. Впервые я понял, что такое радость