Художник и его окружение. Селим Ялкут

Мама, иди сюда. Смотри. Еще одна.

      – Ты бы испанку предупредила, – говорит Люда, – а то выскочит в самый неподходящий момент.

      – Думаю, – Виленкин дополняет, – испанцы мышей не боятся. Коррида воспитала. А холсты нужно переставить, погрызут. Это для них, как суворовское печенье.

      – А мыши краски едят? – Спрашивает Люда.

      – Еще как. В Ленинграде, наверно, нет. Там зажрались. А здесь набросятся…

      – Собчак для них – святой. – Досказывает на ходу Люда. – Сам, если что, по квартирам разносит. Кому что… биде, вот, я вспомнила…

      … – Она искусствовед? – Спрашивает Виленкин Веру. Люда с сыном сели в троллейбус, а они идут дальше.

      – Кто? Люда? Ой, она очень хороший человек. И стихи пишет, и натурщица.

      – Натурщица? Она же худая. Ноги, как трубки от раскладушки.

      – У нее очень красивое тело. Теплое такое. Ты не понимаешь.

      – Да. – Пристыженно соглашается Виленкин. – Не понимаю.

      …Виленкин возвращается домой, полный впечатлений, и тут, кстати, звонок. – Представляешь, там ирландское мясо по семь рублей. И не берут.

      – Не берут? – Ахает трубка – А очередь?

      – Какое. Семь человек… – Для эффекта Виленкин даже думает сказать пять, но потом называет точную Людину цифру. – В мясо маникюром тык. И не берет. Мороженное для нее. Ирландское. Представляешь?

      – Ирландское? Так это вырезка. А здесь? Вот, сволочи. Я все время Вадику говорю: беги в посольство, бери анкету, пока не поздно.

      Собеседница преподает в консерватории, лето с мужем, дочерью и безымянной морской свинкой проводит на даче. И вот дачная история. Свинка в картонном ящике жевала травку и в благодушном настроении была замечена бродячим котом. Хорошо, что дочь оказалась рядом, успела спасти.

      – Представляешь, что творится? Никогда такого не было. Среди бела дня. Скоро на улицу нельзя будет выйти.

      – Но жива? – Волнуется Виленкин.

      – Жива. Только тронулась. Из клетки за ноги тащу, чтобы почистить. Этого еще не хватает.

      – Нормально. Сейчас народ вечером дома сидит.

      – Это, по-твоему, нормально? Ну, знаешь…

      …Ночью Виленкина давит тяжкий сон. На вытянутых руках он несет глыбу мороженого ирландского мяса. Несмотря на лед, жарко, впереди на плите урчит огромная сковорода. Еще немного. Но тут на гладкой поверхности кондиционного продукта с фиолетовым ирландским клеймом вздымается рыжая шерсть и на Виленкина таращится чудовищных размеров морда с кровавым следом кошачей лапы под тусклым стеклянным глазом. От неожиданности Виленкин роняет ношу, и свинка с грохотом валится ему на ноги…

      Есть от чего проснуться. Виленкин открывает глаза. Страшилище исчезает, а грохот, наоборот, рвет уши. Это трубы. Летом горячей воды, как обычно, нет. Но, в отличие от прошлых лет, жильцы не жалуются. Горячая, говорят знающие люди, идет с радиацией. Так что лучше мыться холодной. Зато теперь, когда дали горячую, трубы отвечают оглушительным ревом. Как объясняет сантехник – грамотный человек – выравнивается давление в системе. Где-то за несколько этажей