Художник и его окружение. Селим Ялкут

ли? Пролетарии шли грозными волнами, будто в растянутых мехах громадного баяна. Эту доску Пугель предлагал убрать прежде всего. Каково тут с Бетховеном? Тернист и опасен наш путь. Иван Прокофьевич вздохнул и даже обиделся на критика. Тот, если что, удерет на историческую родину, а ему – славянину необрезанному выпадет нести крест. Под белы руки и на бюро. Пожалте бриться… Так с головой и побреют. Потому синагога понадежнее выходит. Вон, заметим, та же художница. Живет – не тужит, еще и квартиру себе требует…

      Иван Прокофьевич отогнал вредные мысли. Пока нужно закрепиться на достигнутом и выжидать. Кстати, эта художница… Иван Прокофьевич навел справки. Отзывы благоприятные, не конкретно, но и так видно. С мухами, не иначе, но безвредная. И что с того?.. В смутном настроении Иван Прокофьевич встретил Веру.

      – Я думал, у вас уже все в порядке.

      – Ничего не дают. – Жаловаться Вера не умела, изложила фактическую сторону дела. Адреса оказались никуда не годными.

      – Да. – Иван Прокофьевич немного опечалился. – Мы ведь не строим. А что есть – все начальству достается. Так и здесь. Недавно полковник вломился и самочинно занял. Я, говорит, дворцы брал, а тут квартира. Пришлось отдать. Спросите у вашего Макарова. Наверно, он и навел. Вы ведь так не сможете. Или сможете? Вот, видите…

      Примечания

      1

      Иди по столбам. Дойдешь до одного, дальше сразу не иди. Отдохни. На четвертом нужно повернуть. Только ты считай, как следует. А там уже недалеко. И будешь вызывать. Громко. Потому, что они там не слышат. Я – Большая Богачка. Я- Большая Богачка.