Художник и его окружение. Селим Ялкут

на старую проводку.

      – Сукин сын. – Сказал художник Толя. Он часто заходил из мастерской по дороге домой.

      – Это мы в курсе. – Сказала Нина.

      – А вот и нет. Они даже смотреть квартиру не стали. Знаете, что мне Оксана сказала? – Просвещала Лиля Александровна. – Они в Италии сейчас.

      – Как есть, Баламут.

      – Зачем ты, Толя…

      Но ведь факт. Избежав ответственности за пожар, Баламут потребовал немедленное разрешение на выезд из страны. Как узник совести. Израиль подтвердил, что помнит его героизм. Как раз сейчас посольство открывалось, Баламут пришелся кстати. И добился своего.

      – А откуда Оксана знает?

      – Она все знает.

      – А почему в Италии?

      – Он передумал. Оксана говорит, теперь они в Америку собрались.

      – Во, времена… Ну, Баламут. Ему, значит, Италия, а мне мастерскую сгубил. Теперь новую искать…

      – В Риме сейчас сидит. Дожидается от американцев разрешения.

      – Как бы он Рим не спалил. – Забеспокоился Виленкин.

      – Выпустили бы этого Баламута против львов.

      – Ну, Толя… – Жалостливо тянула Вера. Она не переносила жестокости. Даже в шутку, как можно сейчас догадаться.

      – Понимаю. – Сказал Толя. – Но иначе с ним нельзя. Вспомните меня, он от этого Рима оставит одни головешки.

      – Тут еще, – Лиля Александровна перевела тему. – Юру Дизельского помните? Ты еще, Верочка, штопор ему выносила. Он, оказывается, от КГБ скрывался. Интервью здесь с ним. Сначала у нас, в провинции, а потом за границей. По льду перешел, – Лиля Александровна не отрывалась от газеты, – когда КГБ ему на хвост село. Верочка, ты не знаешь, что это – на хвост село?

      – Через Финский залив, не иначе. – Вставил Виленкин.

      – У них тут целая организация была…

      – Я его помню. – Сказала Нина. – Всегда с поднятым воротником ходил.

      – Ясное дело, – Толя никак не мог успокоиться. – Как же… Преследовали его…

      – Он теперь от нас депутатом. За все хорошее! С восклицательным знаком. Это его партия.

      – Обязательно нужно голосовать. – Сказал Виленкин. Он интересовался политикой.

      – Ах, вы… дверь понесли… – Осень, рано темнело, но Вера, сидевшая против окна, увидела что-то ужасное. – Противные какие… – Вера натянула на ходу пальто и бросилась на улицу.

      – Дом разносят. – Пояснила Нина Виленкину. – А Верочка с ними борется.

      Действительно, наблюдать было удобно. Сначала вниз по улице пробежала растрепанная Вера. Потом, уже снизу возникли двое рабочих. Одинаковые, в синих спецовках они тащили назад злополучную дверь. Довольная Вера шла следом.

      – Конец рабочего дня. – Пояснила Нина. – Вот они и разбирают, что кому. Сейчас вернут, значит, потом утащат. Верочку они уважают.

      – А зачем им? – Виленкин спросил и, видно, устыдился собственной наивности.

      – Как зачем? А домой, а на дачу, а про запас… Народ трудящий. Вавилонскую