Частный детектив Илья Муров. Владимир Владимирович Хачатуров

может быть с тебя, Еремей, с человека, особых склонностей ни к чему, кроме пьянства, не проявляющего, спрос?

      Доктору наконец удалось сладить с телефоном – набрать нужный номер, дождаться ответа и о чем-то с кем-то приглушенно и неразборчиво поговорить. Мурову, показалось, что он расслышал две смутно знакомые фамилии – Хлюзин и Седлов, но полной уверенности в этом не было.

      – Значит, вы утверждаете, что попали в аварию не сами по себе, то есть не в результате несчастного случая, а вследствие чьего-то злого умысла?

      – Именно, что умысла, – кивнул Илья Алексеевич, морщась от головной боли. – Тут факт бесповоротный.

      – Какой-какой? – встрепенулся дежурный врач, уже было потерявший профессиональный интерес к пациенту.

      – Бесповоротный, – подсказал фельдшер.

      – Ну и что? – вызывающе икнул Пантюхин, всем своим видом демонстрируя готовность лечь костьми за правду и справедливость.

      – Ну как же! Потерпели аварию на повороте, а теперь утверждаете…

      – Не придирайтесь к словам, доктор! Не стройте из себя Зигмунда Фрейда!

      – Ха! – сказал доктор. – Причем тут Фрейд?

      – Фрейд всегда причем, – терпеливо объяснил Муров, – стоит только дать волю въедливости…

      – Ну, допустим, что аварию действительно подстроили. Но с какой целью? Если они хотели вас «убрать» (я правильно выражаюсь? именно так это называется?), то цели своей не достигли…

      – А с такой целью, Коновал Петрович, – не выдержал Илья Алексеевич, – что попятили мои вещественные доказательства! Все как есть попятили: и фотоаппарат, и пленку с уликами, и…

      …Илья Алексеевич вдруг осекся и умолк, вовремя вспомнив о газетном клочке с неразборчивыми каракулями. В настрадавшейся головушке яркой звездой вспыхнула надежда, что не добрались до клочка супостаты, что не додумались. Все же не фотоаппарат и даже не фотопленка, а какой-то неопределенный обрывок газеты, пригодный только для конкретного употребления. Кстати, защемило на сердце у нашего отставника от собственной оплошности, я ведь так и не удосужился узнать, что это была за газета… Но тут встречное опасение вытеснило предыдущее – Илья Алексеевич похолодел, подумав о том, как легко мог такой клочок соблазнить какого-нибудь варвара употребить его по назначению. Так крошится печенье. Так обрываются последние путеводные ниточки невероятно запутанного клубка!..

      – Этих убийц, подстроивших мне аварию, необходимо немедленно выявить, уличить и арестовать, иначе они таких неописуемых бед натворят…

      – Так уж и неописуемых? – усомнился доктор, сам неоднократно баловавшийся в томительные часы ночного дежурства чтением детективов.

      – Опять вы за свое! – не сдержал укора Илья Алексеевич. – Опять к буквам цепляетесь!..

      – Помилуйте, какие уж тут буквы, тут целый роман получается, – возразил доктор.

      – Слышь, Лексеич, может, мне за Федоровной сбегать? – внес предложение измаявшийся от борьбы с проклятой икотой