Он – Форс. Вероника Мелан

когда Форс так близко, практически на мне.

      – С Генри…

      Я опешила. Замерла. После рассмеялась.

      – С Генри? Мы?

      – Да. Как бы ты хотела ему… отомстить?

      – Никак. Потому что это меня не починит. – Ничего не изменит.

      – Ошибаешься. – Запах Крейдена всегда отключал во мне способность думать. Сейчас этот запах проникал через ноздри мне сразу в мозг. – Некоторые раны заживают, только если удалить из них кислоту.

      Взгляд простой, почти ничего не выражающий.

      – Думаешь, это мой случай?

      – Уверен.

      Та сигарета играла с моим разумом в игры, делая тяжелое легким.

      – Итак?

      Он ждал мой ответ. Действительно ждал.

      – Убьем его? – теперь шутила я.

      – А ты этого хочешь?

      – Шутишь?

      Тишина. Я прыснула со смеху, мне хотелось его обнять, притянуть к себе, хотелось еще одного поцелуя.

      – Ты социопат? Психопат?

      Господи, с кем я связалась. Но эта ночь была для меня, она разрешала мне все.

      Ох эта улыбка, эти клычки…

      – Может, процентов на пять.

      Ну, если быть честной, я сама процентов на десять. Не всех людей хочется любить и не всегда.

      – А ты хотела бы его убить?

      – Девенторы…

      Меньше всего мне хотелось тем же утром быть взятой Девенторами. Генри точно не стоил того, чтобы портить себе жизнь.

      – Забудь про Девенторов, – Крей говорил легко, – представь, что их не существует. Тогда… что?

      И я вдруг всерьез задумалась – что?

      Наглядно представила: кровь, кишки, проломленный череп, стеклянные глаза.

      – Не-е-е, убивать бы не стала. – Смерти я не желала никому, даже ублюдку Генри. Смерть – это необратимо, радикально. – Но, если забыть про Девенторов, если все можно, я взорвала бы этому мудаку машину. Любимую оранжевую Бергетту. Коллекционную модель, которой он очень гордится… Сволочь. И которую купил на деньги моего отца, на деньги нашей семьи. В каком-то смысле.

      Сейчас, разговаривая об этом, я вдруг поняла, что не вру – мне стало бы легче. Что злость, обида, ярость, оставшиеся с тех времен, оказывается, жили во мне, тлели углями, причиняли боль.

      – Тогда поехали?

      – Куда?

      Легкое касание губ, поцелуй почти вскользь – крыша моя сползла набок.

      – Взрывать его машину.

      Я хохотала честно, от души.

      – Ты? И я? Прямо сейчас?

      – Прямо.

      Даже если представить, что это правда…

      – Не понимаю. Мне это, может, и надо. А тебе зачем?

      – Ты этого стоишь.

      Тепло, приятно. Еще одно касание губ – я едва не взвыла, когда Крей вновь не углубил его. И все же диалог не давал покоя, веселил. Наверное, мы обкурились с ним оба.

      – То есть ты прямо сейчас, – решила прояснить я, – готов сорваться посреди ночи на другой конец города, нестись по трассе. Доехать до чужого дома, достать из багажника чемодан с оружием, закинуть за забор пару гранат?

      – Мне хватит одной.

      Он, кажется, не шутил. Или я не разбираюсь в его взглядах.

      – Ты