Он – Форс. Вероника Мелан

нормальная, – прошептала я зачем-то.

      – Конечно, – отозвался Форс через паузу. – Просто у тебя в прошлом есть некая история.

      «Связанная с тем, что тебя теперь беспокоит…» – его мысли можно было читать по взгляду.

      – У всех нас есть в прошлом такая история. Но это не значит, что я собираюсь ей с тобой делиться.

      Терпеть не могу психологов еще со времен далекой юности, когда мой отец, приведший в дом молодую жену, решил, что у его дочери, не принимающей мачеху, случилась психологическая травма. А кто-то любит новых «мам»? С тех пор психологи, завуалированные под друзей отца, под случайных гостей, начали посещать наш дом регулярно. Многие из них пытались меня разговорить, мало у кого вышло.

      Крейден, однако, был хитрее, Крейден молчал. И мне это нравилось.

      – Чем я напоминаю тебе его? – спросил он после паузы, и заработал в моих глазах плюс сто баллов.

      Очень проницательный вопрос.

      – А ты умен, правда?

      С ним почему-то хотелось говорить. Наверное, синдром «незнакомцев». Или же спиртное, перекочевавшее из почти пустого стакана в мой желудок, сделало свою работу. Хороший был коктейль, очень вкусный.

      – Я налью еще один. После того как ты расскажешь.

      Он знал, что я расскажу. И даже я знала, что расскажу. Пусть коротко, но все-таки поделюсь – аура Крейдена располагала. Она была невесомой, легкой, чуть-чуть веселой. И это при том, что мужик этот легким отнюдь не был.

      – Зачем тебе? Это грустная история.

      Кривая усмешка, очень сексуальная.

      – А мне сегодня как раз никто ни одной грустной истории не рассказал.

      Странно, но я словила ощущение, что это правда. И что грустные истории Форс время от времени слышит. Крики души, прощальные крики… Тряхнула головой – бред, наверное.

      Может, правду говорят, исповедь облегчает? А я ни с одной подругой случившимся так и не поделилась. Я закрытая в том, что касается глубинных слоев моей личности, и ни к чему мне в душе гости.

      Так все-таки исповедь? Ладно.

      – Он тоже был красив. И самоуверен.

      Крейден смотрел в свой стакан – кажется, сказанное ему даже понравилось.

      – И?

      – Мне было девятнадцать. И тогда я часто ошивалась у отца на работе. Мужской коллектив, все в костюмах, галстуках – куча внимания… Бизнесмены. Ну ты понимаешь.

      Наверное, он понимал.

      – Только я тогда не умела различать самоуверенность и спесь – очень тонкая, как оказалась, грань.

      – Как его звали?

      – Зачем тебе?

      – Как?

      Мягкий вопрос, почти незаметный, «неважный».

      – Генри Кэвендиш. Молодой, перспективный. Лучший аналитик финансового отдела того года, награжденный дипломом и статусом от журнала «Трейд». Отец его профессиональные качества обожал.

      Я замолчала. Давно я не лезла в те воспоминания, давно не помнила о том, что они все еще жгутся.

      – Как развивалась история вашей «любви»?

      Форс умел спрашивать. Лучше, чем психологи, очень ненавязчиво. Подгонял тебя мягкой кошачьей лапой к продолжению.

      – Для