И охотник вернулся с холмов. Мария Пастернак

большим мастерством в метании дротиков. Особенно Мак-Грегоры. Их еще называли «дети тумана», потому что они стремительно появлялись из тумана и метко бросали дротики в своих врагов.

      Дед слушает с одобрительной улыбкой.

      – Откуда ты все это знаешь? – спрашивает первый экскурсант.

      – Из путеводителя, – объясняет второй. – Подтвердите, мистер, – обращается он к деду.

      – Да, все так, – соглашается дед. – Только это не дротик.

      – Это вертел для крупной дичи! – тем временем делает открытие первый. – Вон там написано на табличке.

      Порой бывает, что кто-то из туристов или постояльцев вызывает у деда какую-то особую симпатию. Тех, кому это удается, он зовет в гости, приводит в жилую часть дома, показывает настоящий «каминный зал» – нашу небольшую гостиную, камин, развалившийся еще в восемнадцатом веке и брутально, без претензий перестроенный в начале двадцатого. Картины на стенах, настоящий портрет Дугласа Алистера (в музее висит копия), библиотеку, витраж с зимородком. Поит чаем или виски на кухне, объясняя, как был устроен очаг и что в нем сохранилось от шестнадцатого века. Где помещалась мойка, куда выходил слив, как было устроено отхожее место и прочие любопытные подробности сурового быта наших предков. Под конец покажет дырки от пуль, выпущенных из аркебуз проклятых Кэмпбеллов.

      – Пули так и остались в перекрытиях, – скажет обязательно. – Они там до сих пор. Так и сидят с того самого времени.

      И гость внезапно преисполнится почтения и благоговения.

      Оливер, как всегда, первым выскочил из машины, почапал по двору вперевалку, разлаписто, как все лабрадоры. На голову ему сыпал снег, и он потешно встряхивал ушами. От ворот к крыльцу за ним протянулась цепочка глубоких следов. Все уже укрыло снегом – и каменную ограду, и темно-красные кусты барбариса, и лужайку перед домом, и пристройки.

      Первым делом я прошел в конюшню. Сейчас там стояли только Боб, Рози и Трикси. Пони, как обычно, бродили где-то, нагуливали животы и шерсть. Боб не соизволил оторвать морду от сена, только покосился. Трикси и Рози потянулись ко мне – Рози даже заржала, а Трикси дала почесать свой бархатный нос. Мне еще много с кем надо было поздороваться здесь, но Боб, Рози и Трикси – вне очереди.

      – Мало работы у них сейчас, – вздохнул дед. Он стоял в дверях конюшни за моей спиной.

      – Отдохну немного и поработаю.

      – Редко ты теперь приезжаешь, Ваджи. Мы с Адамом иногда работаем их, но сам понимаешь.

      Адам был дедов секретарь. Позавчера он уехал на каникулы в Стерлинг, где жила его мать.

      Мы вернулись в дом. Я знал, что дед просто не показывает вида, хотя ему страшно любопытно, что это такое у меня в чехле от весел. Мне самому было интересно, что он скажет, именно поэтому я и медлил.

      Много лет минуло, но да – пули Кэмпбеллов никуда не делись из перекрытий. И все же за время своего существования манор, как и большая часть подобных зданий, претерпел множество изменений. В конце восемнадцатого века