Потерянная. Гай Юлий Орловский

ловкость, – проговорил он и наклонил голову. – Как зовут тебя, дитя?

      Теперь казначей похож на удава, готовый проглотить маленькую меня.

      Я резко выдохнула, так резко, что отец белокожего приподнял бровь. Он испытующе посмотрел на меня, пришлось выгнуть спину и поднять подбородок, но когда заговорила, голос предательски дрогнул.

      – Не знаю, – выдавила я. – Не помню. И вообще ничего не помню. Лисгард не сказал те… вам?

      Уголки губ Тенадруина чуть дрогнули в попытке изобразить улыбку. По спине пробежался очередной табун мурашек, я отшагнула, потому, что казначей стал похож на ухмыляющегося тигра.

      Он бросил суровый взгляд на сына. Тот недовольно хмурит брови, переминается с ноги на ногу, лопатки опасно шныряют мимо лица, он только брезгливо косится и шевелит ушами.

      – Этот чрезвычайно важный факт Лисгард упустил, – заметил Тенадруин.

      Лисгард еще больше нахмурился, лязгнул сапогом по мраморному полу, гневный взгляд впился в меня, как жало. Я растерянно улыбнулась и пожала плечами, мол, не виновата, он сам спросил.

      От Тенадруина не ускользнула моя попытка оправдаться перед отпрыском. Он мягко улыбнулся, как если бы кот улыбался мыши, которую не собирается есть.

      Широкая ладонь казначея вытянулась вперед, он поводил перед собой. В воздухе возникла толстая книга в кожаном переплете, страницы сами раскрылись и затрепетали, как крылья бабочек.

      Казначей прищурился от мельтешения.

      – Это не дело, – проговорил он наставительно. – Эльфу необходимо имя, как и любому живому существу.

      Зрачки Тенадруина ритмично задрожали, взгляд затуманился, видно, как молниеносно проглатывает целые страницы. Прошло несколько секунд, прежде чем казначей оторвался от пожелтевших листов.

      Он небрежным взмахом захлопнул книгу, фолиант моментально исчез, оставив лишь вихрь блестящей пыли. Высокородный поднял глаза.

      Гипнотический взгляд приковал ноги к полу, попыталась шевельнуться, но тело застыло, как мраморное изваяние. Мысли начали медленно погружаться в блаженную синеву, где никто не потревожит, не обидит. Со всех сторон потянулась долгожданная нега и безмятежность.

      Тенадруин, не глядя, отмахнулся от лопатки, которая настырно пытается всыпать в ладонь горсть блестящих монет и потер пальцами подбородок.

      – Я нашел несколько подходящих имен, – проговорил он задумчиво, – Миаль, Альшара, Галателис…

      В голове синий туман, перед глазами все мерцает и плывет. Сейчас хоть бревном назови – соглашусь.

      Тенадруин покачал головой.

      – Нет, все не то…

      Он устремил взгляд в окно, где мелькают цветные птички, и застыл. Показалось, время остановилось и превратилось в тягучую вязкую массу, из которой нет спасения. Уже смирилась с безвольным расслаблением, когда он вскинул палец и сказал:

      – Вот, что. Властью, данной солнечным источником, нарекаю тебя Каонэль – чужестранка.

      – Каонэль, чужестранка, – повторила я, как зачарованная.

      Казначей