Как взрыв сверхновой. Эмиль Вейцман

обязательство.

      – Значит, вы знали про возможные последствия соответствующего поступка?

      – Знал.

      – А вам было известно, что убийство человека является самым страшным из криминальных деяний, ибо оно может вызвать самые необратимые изменения человеческого общества вдоль временной линии, начиная от момента его совершения и кончая эпохой, в которой родился убийца? Я не говорю уже о моральной стороне проступка.

      – Да как вам сказать… – обвиняемый начал переминаться с ноги на ногу и пожимать плечами. Четкий вопрос председателя суда казался ему то ли противоестественным, то ли непонятным.

      – Так вам было известно или нет? – нахмурившись, повторил свой вопрос Верховный судья.

      – Было-то было, но…

      – Да отвечайте, наконец! – не выдержал председатель.

      Гай Рупий в отчаяньи махнул рукой и выпалил:

      – Мне, разумеется, было известно это, но многому я не верил.

      – Чему вы не верили?

      – Что убийство обязательно должно вызвать необратимые изменения.

      – Вы этому не верите?

      – Да, не верю. – Гай Рупий пристально глядел в глаза Верховного судьи. – Достоверно лишь установлено, что поступок человека из будущего вызовет необратимые изменения человеческого общества вдоль временной линии в одном единственном случае – когда, совершая поступок, индивидуум руководствовался исключительно мотивами, свойственными личности его эпохи. Разве всякое убийство, преднамеренное, нет ли, вызовет необратимые изменения человеческого общества? Кто доказал это?!

      Верховный судья смотрел в пол…

      – Никто не доказал. Да и не пытался, – выкрикнул Гай Рупий. – У кого бы хватило совести на такой эксперимент? Кто бы санкционировал его? Убийство в наше время великая редкость. Но я верю теории: совершенное вдруг в далеком прошлом по мотивам, свойственным исключительно личности нашего столетия, оно вызовет необратимые изменения, катастрофические изменения общества вдоль временной линии, начиная с момента убийства и кончая днем рождения убийцы. Потому-то разведчикам и запрещено всякое убийство – а вдруг какое-то совершается по мотивам нашей эпохи. К тому же в пользу подобного запрета и аморальность – в большинстве случаев, конечно, – самого акта лишения человека жизни.

      – Вы считаете, что не всякое убийство, совершенное разведчиком в прошлом, приведет к катастрофе?

      – И не только я так считаю.

      – Кто же еще?

      – Очень многие: историки-разведчики, физики-социологи.

      – Мы не намерены сейчас обсуждать научные проблемы, – парировал Верховный судья. – Мы сейчас судим вас, Гай Рупий, за нарушение законов нашей эпохи. А хороши эти законы или нет, к делу отношения не имеет… Желаете продолжить рассказ?

      – Продолжу… Меня забросили во второе тысячелетие девятнадцатого века, и началась моя жизнь в качестве богатого и знатного миланского дворянина.

      Однажды я угодил в небольшую, казалось бы, переделку… Кстати,