Девиация. Часть первая «Майя». Олег Валентинович Ясинский

Это было её условие: чтобы вдвоём нас меньше видели. Поначалу обижался на девичьи суеверия, но со временем привык – Майя мне определённо нравилась.

      Вот и сейчас: стрельнула глазами, обдала вишнёвым холодом, снизошла кивком на приветствие холопа и самодержавно проследовала в келью. Весь боевой настрой пропал – не то, что разложить, хоть бы дотронуться позволила.

      Майя обвела глазами комнату, присела на диван: ноги сдвинула, юбку на коленки обтянула. Подняла глаза на Гомера.

      – Это кто?

      – Поэт греческий. «Илиада», «Одиссея»…

      – Учила в школе.

      – Мой талисман.

      – В каких делах? – Майя хитро уставилась на меня.

      – Пишу порой. Стихи, песни, – кивнул на прислонённую в углу гитару. – С учениками выступаем. Даже на областном конкурсе…

      – Спой.

      Ещё чего – концерты устраивать. Не для того пригласил. Завтра уедет – и весь концерт.

      – В другой раз. Ты лучше книги посмотри. Там, на нижней полке свежее переиздание «Жизни господина де Мольера» Булгакова. А внизу, в тумбочке – диски. Можешь выбрать.

      – Не хочу. Что играет?

      – Гайдн.

      – Пусть играет. А ты неплохо устроился. Только тесно у тебя. Завалено.

      – Это от книг, – смутился я (все женщины одинаковы – и мама о том). – Сейчас столько издают! Со службы возвратился, заглянул в книжный – глазам не поверил! Теперь вот… – развел руками.

      – Да уж! – Майя огляделась. – Книжный Плюшкин. Я тоже читать люблю, но библиотечные, или беру в кого. Не коплю.

      – У меня детский комплекс. Почти по Фрейду, который пишет, что все странности от несбывшихся желаний. У меня – от книжного голода, когда за Булгакова приходилось макулатуру сдавать, и то без гарантии.

      Присел напротив. Глаза самовольно примагнитились к Майиным ногам.

      – Не смотри, дырку протрёшь, – заметила девушка. Зарумянилась, отвернула колени, приоткрыла острый треугольник загорелого бедра.

      – Извини.

      Причём тут «извини»! Тем, кто говорит: «извини» – девчонки не дают, – учил Юрка.

      – Ты посиди, – я поднялся со стула, разрешая глупую сцену, – на стол соберу. У нас сегодня два повода – радостный и грустный: твой первый приход и завтрашний отъезд.

      – Не нужно, – отмахнулась Майя.

      – Нужно! Я сейчас.

      Кинулся на кухню. Достал запотевшую бутылку, конфеты. Расположил на подносе. Торжественно кивнул портретику Пушкина над кухонным столом и пошёл к Майе.

      Гостья немного освоилась: сидела на диване, листала Блока. Беззвучно нашёптывала.

      Поставил поднос на журнальный столик. Сел возле Майи, взял её руки, державшие книгу. Девушка вздрогнула, подняла глаза.

      – Блока любишь? – спросил, пытаясь побороть липкую робость. Голос дрожал.

      – Блока тоже. Ты думал, если у меня дома книгами не завалено, то стихов не читаю?

      Я забрал книгу, отложил на стол. Стиснул её ладошки, уловил цветочный запах – как в первый раз, на дискотеке.

      Быть или не быть!

      Решительно