Девиация. Часть первая «Майя». Олег Валентинович Ясинский

– закончилась пластинка.

      Как некстати!

      В комнате повисла тишина, которую нарушало лишь наше прерывистое сопение. Будто покрывало сдёрнули.

      Майя разомкнула мои руки, соскочила с коленей, села рядом. Поправила юбку: растрёпана, насторожена. Хоть бы не обиделась.

      Я поднялся с дивана, сунул руку в карман, придерживая топорщащиеся брюки. Подошёл к проигрывателю. Пока колдовал над диском, протирая бархатным лоскутком, попустило. Вспомнил об угощении.

      – Давай, за встречу,– кивнул на журнальный столик, где ожидала наливка и конфеты.

      – Не нужно.

      – Нужно! И за скорую разлуку – чтобы она была недолгой и только укрепила наши отношения. Как в песне: расставанье для любви, для настоящей…

      – Для любви? – переспросила Майя, стрельнула из-под опущенных ресниц.

      – Песня такая… – пробубнил я, открывая бутылку.

      Вот же! Надо было сказать: «Для любви», или «Для тех отношений, которые сложились между нами…». Или, хоть головой кивнуть. Может, покладистей бы стала. А так… Прав Юрка – не будет из меня толку в амурных делах.

      Разлил рубиновую жидкость в бокалы. Сел на пол у столика. Глаза-предатели опять впились в Майины коленки, поднялись чуть выше, нырнули в подюбочное пространство.

      Она заметила, сжала ноги, нерешительно взяла бокал.

      – За нас! За задуманное! – торжественно сказал я, вкладывая в «задуманное» свой смысл.

      – И за терпение, – парировала девушка. – Чтобы настойчивость твоя проявлялась в нужном месте и в нужное время.

      Мы чокнулись. Я выпил до дна. Майя пригубила, отставила бокал, откусила конфету.

      Молчание заполнилось виолончелью с оркестром.

      Чувствовал: напор потерян. Нужно действовать, а то заскучает, уйдёт, завтра уедет. И останусь я со своими планами и давящим зудом внизу живота на неопределённое время.

      Снова налил себе, долил Майе. Та неодобрительно качнула головой.

      – Давай за Гайдна! – сказал вдохновенно, дивясь причудливому замыслу, который уцепился за ничего не подозревающего Йозефа.

      – Я так много не пью…

      – Вслушайся, как радуется виолончель твоему приходу – продережировал троеперстием. – А теперь заплакала, печалясь о нашей разлуке… Не просто так, – за Гайдна!

      – Ну, если за Гайдна. Давай… – девушка улыбнулась, взяла бокал. – Это Гайдн играет?

      – Его концерт для виолончели с оркестром. Номер один, до-мажор.

      Майя пьяненько кивнула. Уже хорошо!

      – Его ставят на одну ступень с Моцартом и Бетховеном, – вдохновенно засловоблудил я, искренне веруя своим словам.

      Чокнулись. Выпили. Подал Майе конфету, взял себе.

      Виолончель продолжала радоваться и плакать. Дионис творил благое дело: глаза девушки заблестели, она расслаблено откинулась на спинку дивана, слушала музыку. Мой мир тоже стал ярче, Майины колени желаннее, а ситуация из тупиковой обращалась возможной.

      – Гайдн – один из великих композиторов восемнадцатого века, – продолжая гипнотическую трель,