Арсеньевое. Андрей Арсеньев

засунула голову в песок. Страусиха стояла в такой позе секунд тридцать, я даже уже хотел отойти от окна, но потом раздался выстрел, и я увидел, как яйцо из страусихи прилетело прямо в голову судьи, и он рухнул ею на стол. Потом страусиха вынула голову из песка, поглядела на окно и убежала.

      Мы с Бородькой, охуевшие от услышанного, стояли, раскрыв рты. Я повернулся к окну и взглянул на песочницу. Она располагалась прямо напротив двух окон и где-то в десяти метрах от кабинета судьи. Я обернулся и обратился к Глухарёву:

      – Вы что, смеётесь?

      – Нет, не смеюсь, – спокойным голосом ответил свидетель. Единственное, чем он шевелил за всё время нашего присутствия, были шея, глаза и клюв.

      Я посмотрел на Бородьку, на портрет и снова на глухаря.

      – Вы ведь в курсе, что врать – это грех?

      – Ну да.

      – А зачем тогда вы нам врёте?

      – Я не вру, и вообще, какое мне дело до того, что это грех?

      – Как! Вы же верующий!

      – С чего вы взяли?

      – С того, что у вас на стене висит фотография Месси Львова!

      – Где?

      – Да вот же! – сказал я, указывая на портрет.

      – Это Лазарус Серый, вообще-то, – недоумённо произнёс свидетель.

      Я подошёл к портрету и принялся подробно его рассматривать.

      – А, ну да, – проговорил я, отворачиваясь от него.

      – Волка ото льва отличить не может, – удивлённо и спокойно сказал Глухарёв.

      – Ну, просто мне показалось, что он здесь без гривы и… – оправдывался я, возвращаясь к окну.

      – У вас все такие полицейские в участке? – спросил Глухарёв Козлова.

      – Нет, он один такой.

      – Ну ладно, ладно! Всё, забыли! Нам что, говорить больше не о чем? – выпалил я и обратился к диванному сидельцу: – То есть вы говорите, что не врёте нам?

      – Нет.

      – И вы действительно видели на детской площадке страусиху?

      – Да.

      – И то, как она выстрелила в судью?

      – Да.

      – Яйцом?

      – Да.

      – И как яйцо это убило судью?

      – Да.

      – Скажите, у вас хорошее зрение?

      – Ну уж лучше вашего.

      Да, не скрою, я прекрасно понимал, что Глухарёв обыгрывает меня со счётом 1:0, но я не собирался отступать, по причине чего и выточил из своих извилин одну особую деталь, с помощью которой вознамерился разрушить все его показания и забить тем самым гол на чужом поле.[1]

      – Тут что-то не сходится, – начал я свою контратаку, – вы сказали нам, что, когда страусиха засунула голову в песок, вы хотели уже уйти, но потом «раздался выстрел», – сказал я, внимательно следя за реакцией свидетеля, но, ничего не обнаружив, обратился к Бородьке: – А ведь никто из свидетелей не слышал никакого выстрела, да, Козлов?

      – Да, – подтвердил он.

      – А значит…

      – Я бы не сказал, что «раздался выстрел», – перебил меня Глухарёв, – это так, метафора. На самом деле звук был похож на… чпок! – спокойно произнёс он, чпокнув клювом.

      2:0.

      – Скажите,

1

Спустя несколько дней с момента описываемых событий правило выездного гола отменили.