Трон Персии. Книга первая. Наставник. Константин Пылаев

еле слышно промолвила Мандана. И уже громче. – Пусть будет по-твоему. Начнём, пожалуй, с них. – и указала на пращников.

      Первый же камень угодил точно в центр щита. Подтянувшиеся зрители встретили это громкими восклицаниями. Дальше следовали как промахи, так и меткие попадания. Последний, раскрутив пращу, запустил снаряд так, что от удара мишень опрокинулась. Мидяне победно взревели.

      – Что скажешь, перс? – глаза Манданы блеснули, по губам пробежала дразнящая усмешка, которую не могла скрыть тонкая ткань, прикрывающая лицо.

      – Скажу, что воины твоего отца несравненны. – прикладывая ладонь к сердцу, улыбнулся в ответ Тарш. – Но всё же, позволь мне, сыну простого пастуха, показать, что могу я.

      – За этим я тебя сюда и позвала.

      И персы, и мидяне переглядывались между собой. Уж больно неприличным становилась эта беседа между женой царя и, пусть и высоко взлетевшим, но всё же низкого происхождения простолюдином. Это могло породить нехорошие слухи, особенно учитывая репутацию Тарша, но эти двое вели свою игру, и до остальных им не было дела. Только цели у них в этой игре были разные.

      – Тогда позволь мне самому выбрать мишень.

      Мандана посмотрела на Дакота. Тот широким, разрешающим жестом показал на ряды своих воинов. Тарш прошёлся мимо них, оценивая навскидку крепость щитов.

      – Вот этот. – его выбор пал на тяжёлый пехотный, овальной формы, с умбоном по центру.

      Дакот коротко кивнул и воин вручил свой щит Таршу. Тот покрутил его, признавая искусство оружейника и передал двум рабам, занимающихся установлением мишеней.

      – Отчего же ты не поёшь? – притворно-сочувственно спросила Мандана. – Или ты так поражён доблестью воинов моего отца, что потерял голос?

      – Что ж, изволь. – и стоя к ней спиной, лицом к мидянам начал, придумывая на ходу, складывая первые попавшиеся слова в песню.

      Конь да стрела – вот и всё богатство моё

      И сердце, как река горная вольное

      Всё к ногам твоим положу

      Идём же со мной, моя милая

      При этих словах он обернулся и пошёл в её сторону, поигрывая круглым камнем, предназначенным для метания.

      Но смеялась в лицо мне гордячка

      Понося все дары мои

      Купец мне дороже – смотри

      Жемчуга и нефритовые бусы

      Что принёс он мне в дар

      Сердце моё покупая

      Или ты хочешь, чтоб я на циновке спала

      Когда я рождена жить в шелках

      Оттенки голоса менялись от страстного и нежного до презрительно-холодного. Его взгляд, устремлённый на Мандану, был таким же.

      Но ты ведь не любишь его

      Кричал я в отчаянии

      Я же всего себя тебе отдаю

      С ним ты не будешь счастлива

      Он шёл почти танцуя, широко раздвигая грудную клетку, отчего голос становился громким и мощным.

      Что мне до любви

      Коли дом мой будет пустой

      Я не буду твоей, уходи

      Уходи, твоей я не буду

      Подойдя к отметке, от которой определено