Миллион алых роз. Виктор Георгиевич Рымарев

ним и забыть обо всём на свете.

      За окном шёл дождь. Нудный осенний дождь, которому, казалось, не будет конца. Как не будет яркого ласкового солнышка, и не брести им вместе по извилистой лесной дороге, и не кричать над ними назойливому чибису.

      – Что ты молчишь? Неужели забыл.

      – Нет, – отозвался он, с трудом отрывая взгляд от её полураскрытых губ. – Я ничего не забыл.

      Разве мог он забыть тот день?

      Тогда всё и началось.

      Ещё в небе, высоко-высоко, кружили самолёты. Обыкновенные кукурузники. На таких в праздники катают всех желающих. Это и был праздник. День города.

      Они возвращались из пионерлагеря, а проклятый чибис летал и летал возле них. И без того было тошно, а тут ещё он. Его крик раздирал душу. Он хотел отогнать глупую птицу, но, увидев расстроенное лицо случайной попутчицы, сунул руку в сумку, выудил недоеденную булку и бросил её чибису. Но тот, не обращая внимания на булку, продолжал описывать круги и кричал тревожно и печально.

      – У дороги чибис, – неожиданно пробасил он и смущённо оглянулся на спутницу. – В школе учили такую песню.

      – Кричит, волнуется чудак, – пропела она и улыбнулась. У неё был красивый голос. Спела она чисто, не сфальшивив ни единой нотки.

      Он растянул рот в ответной улыбке и замедлил шаг. Они пошли рядом.

      Его близняшки, Дашенька и Анечка, впервые оказались в пионерском лагере. Как они с женой переживали за девочек. В то воскресенье жена не смогла поехать с ним в лагерь и от души натолкала в сумку всевозможной снеди. Он с трудом поднял тяжеленную сумищу, но спорить не стал. Во-первых, бесполезно. Во-вторых, сам соскучился. А чем ещё выразить любовь к детям как не едой?

      Всю дорогу он только и думал о девочках. Как они там? Не обижают их? Сдружились с ребятами? Не скучают по родителям?

      А когда они – весёлые, загорелые – бросились ему навстречу, вопя во всё горло: «Папка! Папка!», повисли на его шее, не желая расцепить рук, он расцвёл и, не в силах удержать распиравшую душу радость, огляделся вокруг, выискивая, с кем бы поделиться своим безмерным счастьем.

      Тогда он увидел её впервые.

      Она стояла невдалеке. Маленький худенький мальчик судорожно цеплялся за её платье. Мамины глаза были закрыты, а руки ласково гладили русую головку и спину мальчугана.

      Он отвёл взгляд и, забыв о женщине, погрузился в сладость общения с двойняшками. Когда они прощались, Анечка ткнула его в бок маленьким крепеньким кулачком и прощебетала скороговоркой: «Это Ромка. Он из нашего отряда».

      Он опять увидел того самого мальчика и его маму.

      – Ромка! – крикнула Дашенька, недовольная тем, что её отодвинули на второй план. – Это наш папа!

      Ромка сказал что-то матери. Она послушно повернула голову в их сторону. Они обменялись вежливыми улыбками.

      Так получилось, что из лагеря они вышли вместе. В чём не было ничего удивительного, им предстояло идти на один автобус.

      Всё бы и кончилось случайной совместной прогулкой. Если бы не чибис.

      Когда она пропела строчку из школьной песенки, ему почудилось, что рядом идёт