Солнце и луна, лед и снег. Джессика Дэй Джордж

сказал старший брат, показывая кусок дерева. – Это что?

      К двенадцати годам сестренка уже узнавала многие странные символы.

      – «Олень», – бойко ответила девочка. – Только маме не показывай: она очень рассердится.

      Ханс Петер подмигнул ей, причем куда дружелюбнее, чем Аскель:

      – Не волнуйся. Не успеешь ты наморщить свой хорошенький носик, как эта деревяшка превратится в ложку с обвитой цветами ручкой.

      Тут дверь их маленькой хижины распахнулась, и внутрь влетел пятнадцатилетний Эйнар. Второпях он оставил дверь открытой настежь, впустив в дом ветер и снег. Юноша застыл посреди общей комнаты, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться.

      Остальные члены семьи, кто был дома, уставились на него. Лишь через несколько мгновений шестнадцатилетняя Катла метнулась закрыть дверь. Едва заперев тяжелую створку на засов, она повернулась к Эйнару.

      – В… в… в де… деревне, – выдохнул он. – Йенс Педерсон говорит, он его видел.

      – Кого видел? – спросил Аскель из угла, где начищал свои изношенные сапоги.

      – Упаси меня святые угодники от полоумных детей, – пробормотала себе под нос Фрида и плотнее закуталась в потрепанную шаль.

      Она снова принялась за вязание, не обращая внимания на Эйнара.

      – Бе… бе… бе… – заикался Эйнар.

      – Бе-бе-бе, – передразнил его Аскель и вернулся к надраиванию сапог.

      – Белого оленя, – выпалил наконец Эйнар, и вся семья застыла в изумлении.

      Сказок про белого оленя ходило столько же, сколько историй про везучих третьих сыновей. Все знали: если поймать белого оленя, можно попросить один подарок. А какие чудесные дары приносил белый олень! Сказочное приданое для дочек бедных рыбаков, мешки золота, новые дома, горшки, всегда полные до краев вкуснейшей едой, семимильные сапоги, золотые корабли… и еще множество замечательных вещей.

      Все повскакали на ноги, разинув рты. Все, кроме Ханса Петера. Старший Ярлсон только покачал головой и вернулся к резьбе. Аскеладден пересек комнату двумя большими шагами и, схватив Эйнара за плечи, тряхнул младшего брата:

      – Ты уверен? Видели белого оленя?

      Эйнар кивнул, снова лишившись дара речи.

      – Где?

      – К… к востоку, за выгоном Карла Хенриксона. У трех водопадов.

      Аскель выпустил брата и схватил недочищенные сапоги. Сунув в них ноги, он натянул одну из висевших у двери залатанных парок[1]. Затем снял со стены лыжи с палками.

      – Не жди меня к ночи, мама, – весело бросил он и вышел в снежную замять.

      Другие дети, до тех пор не промолвившие ни слова, вдруг разом засуетились, собираясь следом за ним. Все, кроме Ханса Петера и ласси. Фрида ничего не говорила, пока средние дети делили между собой теплую одежду и лыжи и по одному выходили на холод. Когда за последним закрылась дверь, она недовольно повернулась к оставшимся, старшему и младшей.

      – Ваши братья и сестры решительно настроены

1

  Парка – длинная теплая куртка с капюшоном.