Ночь огня. Решад Нури Гюнтекин

он спросил:

      – Чем вам не нравится мой рост, господин?

      Каймакам весело рассмеялся:

      – Я не в том смысле, сынок… Ростом вы, слава богу, повыше меня будете. Только вы же совсем ребенок…

      – Восемнадцать, господин…

      – Что восемнадцать?

      – Мне восемнадцать лет…

      На этот раз каймакам не мог не пошутить. Повернувшись к спутникам, он продолжил, давясь от смеха:

      – Восемнадцать. Неужели? Куда уж старше… И так до пенсии всего ничего. Мои слова, стало быть, задели ваше самолюбие… Извините, конечно, не стоит называть мужчину вашего возраста малышом… Только что это за серьга у вас в ухе?

      Я невольно дотронулся рукой до правого уха и рассмеялся.

      Незадолго до этого, когда мы проезжали мимо сада, я стащил немного черешни, съел несколько штук, а веточку с парой ягод повесил на ухо и забыл. Роль серьезного человека, которую я пытался сыграть перед каймакамом, мне не удалась. Безнадежно пытаясь обратить все в шутку, я протянул ему черешню:

      – Если позволите, я хотел бы преподнести это вам.

      Он улыбнулся, взял веточку и, потрепав меня по щеке, сказал:

      – Дай бог, мы подружимся, и дружба будет сладкой, как эта черешня. У вас есть багаж?

      – Только маленькая сумка. Не было времени, остальное прибудет позже.

      – Хорошо… пусть сержант Хафыз отвезет ее. А мы пойдем следом… Вы ведь не устали?

      – Нет, что вы.

      Отойдя к краю дороги, мы пропустили экипаж и медленно направились в город.

      – Как там вас зовут… Кемаль-бей, не так ли?

      – Да, господин… Кемаль Мурат…

      – Еще и Мурат?

      – Да, господин…

      – То есть и Кемаль, и Мурат[8], не так ли? Ну тогда ты вдвойне достоин такой участи.

      – Я не понимаю…

      Каймакам не стал объяснять. Казалось, он был недоволен тем, что сказал слишком много.

      Впрочем, он не мог сдержаться и, многозначительно глядя на спутников, добавил:

      – Хочу представить вам Кемаля и Мурата… Он будет нашим гостем в Миласе… А эти господа – мои близкие друзья. Селим-бей и Акиф-бей… Селим-бей у нас врач, а Акиф-бей – судья… Если вы, не дай бог, заболеете, то отправим вас к Селим-бею, а если, тоже не дай бог, проказничать будете, то – к Акиф-бею…

      Сейчас мне пятьдесят. С той поры ни разу не доводилось мне так быстро завязать дружеские отношения. И вот еще что: мои друзья были почтенными господами, я же – неопытным юнцом. Мы принадлежали разным мирам, которые совершенно не пересекались. В довершение всего, не стоит забывать, что хотя бы формально я считался осужденным, они же – надзирателями.

      Каймакам, добродушный веселый человек, обладал низким и приятным голосом – большая редкость для невысоких людей, а точнее, карликов. Но стоило ему разразиться смехом, его голос нет-нет да и становился тоненьким, как звук праздничной дудочки.

      Доктор Селим-бей, высокий шатен и друг каймакама, напротив, производил впечатление человека замкнутого, холодного и надменного. Однако вскоре я понял,

8

Намык Кемаль (1840–1888) – турецкий писатель и общественный деятель, выступавший против османского деспотизма, за что правительство назначало его губернатором отдаленных мест. Здесь имеется в виду, что Мурат Кемаль – его тезка. Имя Кемаль означает «просвещенный, зрелый, достойный, совершенный». Многие известные люди получали имя Кемаль позже, им наделяли за ясность ума, знания и зрелость в суждениях и морали. Так было и с Намыком Кемалем (Мехметом по рождению).