Утопия о бессмертии. Книга третья. Любовь и бессмертие. Лариса Тимофеева

успокойся, Катюша. Выдохни.

      Катя откинулась на спинку кресла и поторопила:

      – Мама!

      – Слепой тебя сделала предвзятость.

      – И это всё, что ты можешь сказать? Я спрашиваю, куда делось моё чутьё?

      Я поморщилась.

      – Катя, думай! При чём тут чутьё? Ты была уверенна: «В этом доме искусства быть не может!» – Я сделала нарочитую паузу и мягко добавила: – У меня просто не было твоей предвзятости.

      Она стукнула кулачком по коленке и вперила взгляд в потолок; прошло не менее минуты, как, шумно вздохнув, она улыбнулась.

      – Хороший урок! Благодарю, мама. Теперь к делу. Я прикинула цену. Даже учитывая неизвестность автора, я бы поставила ценник в полтора миллиона. Думаю, две цены за неё много, а два миллиона можешь давать. В чулане я нашла достаточно работ, чтобы устроить персональную выставку автора. И теперь мне бы этого самого автора разыскать! Эдвард говорит, связи с ним нет. Он раньше открытки раз в год присылал, последние лет пять и открыток не было. Может, и не жив уже? – Она посмотрела на меня вопросительно, будто у меня и спрашивала. После паузы досадливо сообщила: – У меня Альманах в верстке… – Вновь умолкла, теребя ремешок на платье, и решительно закончила: – Мама, решай вопрос с Виталием, для Альманаха мне хозяин картины нужен. Затолкаю я «Надежду» в этот Альманах, чего время терять до следующего номера? – Катя вскочила с кресла и, опустив взгляд в экран телефона, заспешила к выходу.

      Я взглянула на графа:

      – Скажи, в кого Катя такая импульсивно-эмоциональная в отношениях и холодно-рассудочная в деле?

      Граф только покачал головой, и я отправилась исполнять поручение Кати в другой конец мужского салона. Хозяин дома и его сын сидели на диване, один держал в руке стакан с желтоватой жидкостью и кубиками льда на дне, другой пил красное вино, а у Макса, не пьющего спиртного, в руках не было ничего. Мой сын встал при моём приближении, как сделал бы его отец и сделал бы его дед, и не сделал ни хозяин дома, ни его сын.

      – Мама, – Макс жестом пригласил меня занять его кресло, а сам, поскольку присесть было больше некуда, примостился рядом со мной на подлокотник.

      – Виталий, я к вам всё по тому же вопросу, – объявила я и извинилась, – простите мою настойчивость. Катя определила цену за картину вашего брата.

      – Милая Лидия, я ведь подарил вам картину. – Коротко хохотнув, он бесшабашным жестом махнул рукой. – Забирайте!

      Я невольно рассмеялась и покачала головой.

      – Я не могу принять картину. Я не принимаю подарков по такой цене.

      – Лидия, ну по какой цене? Мне эта картина ничего не стоила.

      – Картина обрела цену, Виталий. По оценке Кати она стоит полтора миллиона.

      – Вот эта картина? – Он ткнул указательным пальцем в пустоту. – Она стоит полтора миллиона?

      Я помолчала, давая ему возможность осознать цифру, и сообщила:

      – Как только имя вашего брата станет известным, картина вырастет в цене. Именно поэтому я предлагаю за неё двойную цену. – Я опять помолчала. – Итак?