Меч ангелов. Яцек Пекара

наконечник. А значит, меня не хотели убить, по крайней мере – сейчас.

      Я потянулся к мечу, но кто-то ударил меня по руке.

      – Старый добрый способ, – пискляво рассмеялся Швиммер, встав надо мною. Второй мужчина, посапывая, слезал с крыши.

      Йоханн глядел на меня с исключительной злобностью, а потом несколько раз ударил под ребра, чтобы проверить, подействовал ли яд. О, чудо, мне было не больно. Но трудно было удержаться от мыслей о том, почему меня не убили? Нужен ли я им для чего-то? Просто руководствовались милосердием (но в это было тяжело поверить), а то и страхом? Или экзекуция просто отложена на время?

      – Мы волков так ловим, чтобы потом выпускать их на собачьих боях. А то в силках они себе лапы ранят или еще чего… – усмехнулся Йоханн глуповато.

      – Швиммер, не будь идиотом… – сказал я, ощущая, как задеревенели мои язык и губы – слова протискивались с огромным трудом.

      Сам себя я слышал так, будто голос мой доносился откуда-то из-за стены или с некоторого расстояния – и к тому же чудилось в нем неотчетливое эхо. У Йоханна Швиммера же было, казалось, четверо глаз, и вторая пара их путешествовала по всему лицу.

      Я попытался сосредоточиться – и мне сделалось дурно.

      Лицо Швиммера увеличилось, и лишь через какое-то время я понял, что помощник актеров просто приблизился ко мне. Отсвет факела плясал на его лице.

      – Не нужно было вмешиваться, – сказал Йоханн сдавленным голосом. – Нужно было сидеть на жопе в Хезе…

      Я рассмеялся, поскольку рот Швиммера был огромен, словно врата, и двигался вне зависимости от проговариваемых слов. Подумал, отчего я вообще встречаюсь с ним в столь странном месте? Наверное, мы могли о чем-то поговорить, но о чем?

      – Оставь его, – долетел до меня голос издалека. – Он уже уснул. Пойдем, заберем коня, а то еще заметит кто…

      Мне казалось, что в любой миг я могу вскочить на ноги и напасть на Швиммера и его братьев. Но одновременно меня охватывали странное отупение и лень. Я решил, что минутку отдохну, прежде чем брошусь в драку. Но я все так же не мог вспомнить, зачем я вообще должен с кем-то драться.

      А потом и эти мысли угасли.

      Очнулся я от холода, все тело дрожало, к тому же меня крепко тошнило – так, что я едва не сблевал. Лежал я на каменном влажном полу. Я знал, что он каменный и влажный, поскольку ощущал это пальцами. Но ничего не видел.

      Наверняка я находился в каком-то подвале, поскольку не мог рассмотреть и собственной руки, даже если бы поднес ее к лицу. Впрочем, я не смог бы ничего такого сделать, поскольку руки мои в запястьях были связаны веревкой. К тому же веревка эта еще и окручивалась у меня вокруг пояса; я же лежал с руками, заведенными под ягодицы так, что и пальцем двинуть не мог. Следовало признать: мерзавцы связали меня умело и накрепко, мне же оставалось лишь надеяться, что от этих их умелости и крепости я не утрачу навсегда чувствительность рук.

      Впрочем, словечко «навсегда» в моем случае не могло означать слишком долгий срок, ведь я не думал, что они настолько глупы, чтобы оставить меня в живых.

      Я