Пыль на ладонях. Евгений Орлов

Миша Штейнман. – Сейчас, миленькая, сейчас… Слава, дай ножницы. Да, любые – лишь бы обрезать.

      – Подойдут? – Славка вложил в руку доктора-портного обычные маникюрные.

      – Вполне-с, вполне-с, так, так и так, – щелчки ножниц в руках Штейнмана. – Сейчас, миленькая, дядя Айболит перевяжет твою прелестную головку, и пойдёте с Клёвой прямо в ЗАГС… Глазки не закрываем! Славик, сунь нашатыря… Вот, вот – а то всё норовим обморочиться… Нечего там ловить, нечего. Славка, узел придержи. Всё! Жить будем – долго и счастливо…

      – Я принёс! – выпалил Егор и водрузил тяжеленный кейс на тумбочку.

      Штейнман и Славка обернулись одновременно. Ленка в смешной марлевой шапочке хлопала глазами, увидев Егора, она всхлипнула:

      – Горе…

      – Чего принёс? – удивился Штейнман, увидел кейс, протянул: – А-а… Да не нужно уже. В карманах дядюшки портного оказался экстренный набор. Но ты молодец. Давай откроем и поглядим, что собрала в дорогу прелюбезная Сарочка.

      – Как в дорогу? – не понял Егор.

      – Да какая в принципе разница? Иди лучше поддержи подружку. Ей теперь других лекарств не надо… Да и нет их у меня, – Штейнман махнул.

      – Ленка, – Егор присел рядом с кроватью, ухватился за её ладошку двумя руками, будто та могла куда-то улететь. Ленка смотрела на него сквозь дрожащие ресницы. Потрескавшиеся, все в кровавой коросте губы вяло шевелились. Беззвучно, еле-еле. Егор коснулся их пальцами. Аккуратно убрал слезинку, начал гладить Ленку по щеке. – Хорошая моя…

      – Горе, – чуть слышно шевельнулся воздух. – Медаль…

      Егор машинально огладил лацкан пиджака. Блин! Покосился вниз: коряво висит колонка, а самого ордена и след простыл. Егор снова тихонечко-тихонечко погладил Ленкину щёку и как можно безразличнее сказал:

      – Да фиг с ним, с орденом… Я и не носил его никогда. Потерял так потерял. Я знаю место, где они на деревьях гроздями висят. Только я туда больше не поеду. У тебя прикольная фата, – пошутил он. – Невеста…

      – Дурак ты, Егор, – Ленкины губы задрожали, глаза наполнились слезами – того и гляди, хлынут. – Я уродина!

      Штейнман рядился вокруг оранжевого кейса, боролся с защёлками, но загадочное содержимое будто держалось изнутри. Мимоходом прикрикнул на девчонок:

      – Ну, что встали, дети зимы? Уж заходите – комната, вроде, ваша… Да не бойтесь вы так! Подумаешь, девочка слегка порезалась при бритье. Всё! – кейс распахнулся. – Вот видишь, Егор, какой же ты молодец – у меня до рундука руки всё никак не доходили… Берлогу мою, поди, в швах расколотил?

      – Как просил, так и получилось, – огрызнулся Егор, мимолётно отвлёкшись от Ленки.

      – М-да, – пробормотал Миша Штейнман, заглядывая вглубь чемодана. – Сара любит книжки… Как вам это нравится? А коньячок, бьюсь об заклад, втюхал прелюбезный тесть Константин Иосифович – обойди его тёща, – Миша скомандовал хозяйкам комнаты, – Эй, Машенька и Тома, несите чайник – будем